Наконец, я налила в ладонь шампуня, втерла его в волосы Дэниела и смыла с него все, что набралось за неделю обитания в лесу. Когда я наклонилась, собираясь убрать с его лба чистые волосы, Дэниел взял меня за руку и пристально посмотрел на меня.

— Спасибо, — тихо произнес он, стуча зубами.

Он закрыл глаза, и по его телу прошла волна дрожи.

Теперь его кожа стала слишком холодной, хотя лед, который я высыпала в воду, давно растаял.

Неужели я что-то сделала не так?

Я переоделась в брюки для йоги и футболку. Мокрую одежду я сунула в стиральную машину и засыпала в лоток порошок, которому было под силу уничтожить следы моей эскапады. Из комнаты Джуда я принесла пижаму. Брюки не вызвали у Дэниела никаких возражений, и я помогла ему надеть их. А вот надевать куртку он отказался.

— Не хочу перегреваться, — пробормотал он, с трудом шевеля посиневшими губами.

Интересно, спросила я себя, а поцелуй исцелит его? Однако я решила не рисковать, набросила на его плечи сухое полотенце и повела к кровати. На подгибающихся ногах он преодолел это небольшое расстояние с огромным трудом.

— Не знаю, правильно ли я поступаю, — сказала я, накрывая Дэниела одеялом. — Может, сходить к доктору Коннорсу?

Мне очень не хотелось оставлять его одного, но помощь мне не помешала бы…

— Нет, — проговорил он, поймав и сжав мою руку. — Пожалуйста, побудь со мной.

Я кивнула, забралась под одеяло и прижалась к нему. Однако вскоре он опять начал гореть. Я сбегала на кухню за льдом и начала прикладывать его к раскаленному лбу. Дэниел некоторое время лежал спокойно, но вдруг дернулся, закричал и вцепился в одеяло, словно некая невидимая сила пыталась утащить его.

— Ты уверен, что тебе ничего не надо? — в отчаянии спросила я. — Доктор Коннорс…

— Нет, — Дэниел замотал головой. Он обнял меня, и мне показалось, что он держится за меня, как утопающий за своего спасителя. — Не бросай меня. Иначе я снова сбегу…

И тогда я поняла, что случилось. Дэниел не страдал ни от болезни, ни от ранения серебряной пулей. Внутри него шла ожесточенная битва.

Он сражался за то, чтобы остаться человеком.

И я крепко обхватила его руками — должна же я помочь ему победить в этом сражении.

Утро среды.

Я не отпустила Дэниела и держала его, пока он трясся от жара и ледяного холода. Он кричал от боли или тихо, по-волчьи, скулил. Примерно в три часа ночи он облегченно выдохнул и разжал пальцы. Его кожа стала теплой, а дыхание — спокойным и размеренным. Напряжение, сковывавшее его мышцы, исчезло, и он забылся глубоким сном.

Я долго смотрела на него. Гладила по светлым волосам, едва касаясь, водила пальцем по красиво очерченной скуле. Стараясь не разбудить, легонько целовала его в лоб. Я ничего не могла с собой поделать: мне безумно хотелось впитывать его в себя всего, без остатка. Я будто побывала в чистилище и вышла на свободу.

Сейчас он находился со мной, и только это имело значение.

Вероятно, в какой-то момент я уснула. Я проснулась несколько часов спустя от ощущения, что кто-то убирает прядь с моего лба. Через секунду я почувствовала его губы на своих губах.

Я медленно открыла глаза и обнаружила, что Дэниел лежит рядом со мной и смотрит на меня. Он слегка улыбался.

— Привет, — произнесла я и приподнялась на локтях. — Как ты?

— Лучше, чем вчера, — ответил он. Взгляд его темных глаз был прикован к моему лицу. — Спасибо, что осталась со мной. — Дэниел наклонился и поцеловал меня.

Я обхватила его за шею и притянула к себе.

— Мне же это не снится, правда? — спросил он. — Меня мучили реалистичные и жестокие кошмары.

— Нет, не снится, — прошептала я и тихо рассмеялась ему в щеку. — Но все равно с трудом верится, что ты здесь.

— Тогда, наверное, нам нужно убедить в этом друг друга.

Мы опять принялись целоваться. В конце концов, мы отпрянули друг от друга, чтобы глотнуть воздуха.

— Хорошо бы мне почаще просыпаться в твоей постели, — многозначительно произнес Дэниел.

— Ни за что. Это запрещено. — Я игриво оттолкнула его и шлепнула по руке.

— Ой! — вскрикнул он, хватаясь за раненое плечо чуть ниже отверстия, проделанного серебряной пулей.

— Прости, — испугалась я. — Как думаешь, у тебя получится залечить его?

Дэниел вздохнул.

— Я пробовал. Похоже, тут дело в серебре, — заявил он. — Буду надеяться, что рана сама заживет. Болит ужасно, но рукой двигать я могу. Ты знаешь, как это случилось? — поинтересовался он.

Я озадаченно нахмурилась.

— А ты не помнишь?

Он покачал головой.

— В тебя стреляли. Два охотника в лесу. На твои поиски вышла целая команда из местных, причем оснащенная серебряными пулями. Их бесплатно предоставил мистер Дей. — Я прикоснулась к покрасневшей коже вокруг раны. — Я рада, что она прошла навылет. Не знаю, хватило бы у меня смелости вытаскивать ее. Ты действительно ничего не помнишь?

— Все очень обрывочно. Появляются неясные образы… Ты била кого-нибудь прикладом ружья по голове?

— Да. Одного из охотников, который собирался застрелить тебя, так что мои действия полностью оправданы.

— Верно, — усмехнулся он.

— Ты помнишь, как мы бежали со склада? — спросила я, пытаясь понять, насколько сильно повреждена его память.

— Отчасти. Ты отбивалась от стаи Калеба, а я спрыгнул с балкона и превратился в суперволка. Но то, что было до и после, остается в тумане. По-моему, я лучше помню чувства, чем события. Например, то, как меня охватило настоятельное желание сделать все, лишь бы спасти тебя… — он ненадолго умолк. — А потом, когда я стал волком, я стал ощущать ту непреодолимую силу, которая оттаскивала меня прочь. И одновременно подталкивала к действиям. К тому, чтобы идти куда-то, я искал какую-то вещь и не мог остановиться.

— Я счастлива. Ты здесь и даже не совершил ни одного нападения.

— Точно, я никого не убивал. Я и не хотел этого, как прежде, когда был черным волком. Мной руководило стремление защитить тебя. Но я не видел угрозы ни для тебя, ни для кого-либо еще. Наверное, я неполноценный вервольф. Или, вероятно, принадлежу к совершенно другому виду.

Дэниел прижал меня к себе, я положила голову ему на грудь и стала слушать биение его сердца. Прикоснулась к его руке. Возможно, серебро и обожгло его, как и любого оборотня, но я понимала, что он — действительно уникален.

— Кто ты? — прошептала я.

Едва я произнесла свой вопрос, как на меня снизошло озарение.