– Притом, что все ваши каноны точно так же когда-то были придуманы людьми. А ты вместе со всеми своими подругами просто слепо следуете этим канонам, не вдаваясь в подробности.

– Значит, ты думаешь, что если я перестану молиться и служить Великой Матери, она меня не покарает? – растерянно спросила Лин. Для неё сама эта мысль была святотатством.

– Богам нет никакого дела до того, как живут люди. Им это не интересно. Они создали нас и теперь просто развлекаются, глядя, как мы сами уничтожаем друг друга.

– И ты не боишься, что боги покарают тебя за такие мысли? – спросила Лин чуть подрагивающим голосом.

– Если бы им было до нас дело, они не допустили бы гибели целого народа. С тех пор как я оказался в клетке, я только и делал, что проклинал богов, отказавшись поклоняться им. Под плетью, под калёным железом, умирая от жажды под палящим солнцем в цепях, когда мой хозяин пытался сломать меня, я проклинал их, выкрикивая проклятия в небеса. А в ответ только глухое молчание.

– А ты не думал, что эти пытки могли быть посланы тебе в ответ на твоё богохульство? – задумчиво спросила Лин.

– Нет. Ведь сначала были пытки, а только потом проклятия. А за что посылать такие испытания двенадцатилетнему мальчишке? Только за то, что он осмелился спросить богов, почему они позволили убить его родных? Нет. Богам нет до нас дела. В этом я уверен, – решительно ответил Тигр.

– В двенадцать лет тебя пытали калёным железом? – растерянно спросила Лин.

– К тому времени я дважды пытался бежать. В первый раз, когда надсмотрщики поймали меня, я был бит плетью. Через год я повторил попытку, и меня снова поймали. Хозяин снова пустил в ход плеть, но, увидев, что я только сжимаю зубы и не издаю ни звука, приказал раскалить железный прут. Шесть раз его прикладывали к моей спине и раскаляли снова. Я терял сознание, но не кричал. Меня отливали водой, и всё повторялось. Они так и не услышали моего крика. Я молчал. Меня лечили и снова били. Хозяин хотел сломить меня. Он мечтал сделать из меня покорного раба, который будет исполнять любое его приказание. Но я не сдавался.

Заметив, что я умею терпеть боль, он решил сделать из меня гладиатора, передав для обучения в свою школу. Оказавшись там, я неожиданно понял, что умение пользоваться оружием поможет мне выжить и отомстить. И я начал учиться. Я делал всё, чтобы стать лучшим. Хозяин расценил моё рвение как желание угодить ему и приказал увеличить нагрузки, думая, что, не справившись с ними, я начну просить его о снисхождении. Но я терпел. Я делал всё, что делали взрослые мужчины, и уже к пятнадцати годам в казармах не было никого, кто мог бы сравниться со мной в умении владеть оружием.

Много раз я падал без сил, думая, что уже не встану, но каждый раз во мне просыпались какие-то силы, и я снова вставал и сражался. Даже в учебных боях я бился так, словно это был мой последний бой. Я бился насмерть. Однажды, когда я на тренировке искалечил лучшего гладиатора, которого хозяин готовил к большим боям, он приказал выставить меня на солнце, не давая воды. Трое суток я висел в цепях меж двух столбов. Каждый вечер они приходили, чтобы проверить, что со мной, а когда поняли, что я не сломался, хозяин приказал выставить меня вместо фаворита. Он надеялся, что это будет моё первое и последнее выступление.

Это был мой первый настоящий бой. И я победил. Я выиграл эти игры. Мальчишка, которому не исполнилось и шестнадцати, сумел выиграть большие гладиаторские бои. Такого ещё не было, но я сделал это. И в тот же вечер снова попытался бежать.

Хозяин, выиграв на этих боях огромные деньги, нанял целую роту стражников и дюжину охотников с ищейками. Они догнали меня через два дня. В степи. Вернули обратно в школу, и снова были плети и железо. С этого момента я оказался в клетке. Утром завтрак и тренировочный двор, потом обед и небольшой перерыв, а потом снова тренировочный двор. Ошейник с меня не снимали даже там, хотя он очень мешал. Но я дрался. И снова побеждал. Я всегда побеждал. Ценой крови, сломанных костей и ран, но побеждал.

– И ты всегда был таким большим? – с интересом спросила девушка.

– Да. К восемнадцати годам из долговязого подростка вырос мужчина, которого ты видишь. Родители не поскупились, отдав мне всё лучшее, что в них было. Мой отец был очень сильным человеком, но я превзошёл его.

– Но как тебе удалось бежать?

– К тому времени слава о моих победах дошла до всех гладиаторских казарм. Все владельцы искали мне противников. Меня многие проверяли, надеясь найти следы волшбы или заклятия неуязвимости, но я был просто очень сильным бойцом. Меня выставляли с голыми руками против вооружённых кинжалами бойцов. Это было смешно. Они надеялись на своё оружие, а я – только на себя. Мы дрались, и я снова побеждал.

В тот вечер случилось сильное землетрясение. Рушились дома, гибли люди, упала даже городская стена. И я понял, что это мой шанс бежать. Тогда у меня уже хватало сил, чтобы руками разорвать цепь, на которой меня держали. Я порвал её и, разогнув прутья решётки, выбрался из клетки.

Выломав дверь арсенала, я взял меч и убил хозяина. Собрав на кухне несколько ковриг хлеба и бурдюк воды, я выбрался из города и ушёл. Властям и городской страже было не до меня, а хозяин был мёртв, и поднимать тревогу по поводу моего бегства было некому. Да и вряд ли кто-то стал бы меня преследовать. У всех были дела поважнее. Так я обрёл свободу.

– И ты отправился искать тех, кто убил твоё племя?

– Да. Я направился на север.

– Но как? Как ты сумел дойти туда? Ведь там всегда холодно, а у тебя не было ничего, кроме меча. Ты стал грабителем с большой дороги?

– Нет. В деревнях я обычно шёл к кузнецу и предлагал ему свою помощь молотобойцем. Умея пользоваться оружием, всегда сумеешь попасть молотом туда, куда указывает молоток мастера. Обычно, я работал просто за еду. Иногда находились люди, которым нужна была моя сила в поле. Одна вдова не могла вспахать свой надел. Пала её последняя кляча. Я впрягся в плуг и вспахал поле. За это она отдала мне всю одежду своего покойного мужа, перешив её под меня. А в другом селе люди жили в постоянном страхе из-за разбойничьей шайки. Они налетали в село каждый месяц. Брали то, что понравится, и уезжали. Потом грабили соседнее село, держа в страхе всю округу. Так повторялось несколько лет подряд. Я дождался, когда они начнут грабить, и принялся вырезать всю банду, вылавливая их по одному. Так у меня появились кое-какие деньги и пара коней. Всё остальное я отдал людям. На границе северных земель я выменял коней на подходящую одежду и припасы. Это была ранняя весна. Снег ещё не сошёл, и верхом там было не проехать. Я пошёл пешком.

– Но почему ты был так уверен, что это именно то самое племя, что напало на ваш род? Ведь там их много.

– Да, но у каждого племени свой тотем. У тех, кто пришёл в мои края, это был медведь. Они все ходили в медвежьих шкурах, а медвежий череп украшал их жертвенный столб. Этот череп я запомнил на всю свою жизнь. И ещё, их боевые палицы были сделаны в виде медвежьих лап. Когда я описал эти приметы на границе земель, местные люди сразу указали мне, где их искать. Но когда я пришёл туда, оказалось, что почти все воины племени снова ушли в набег. Я остался и стал ждать. Я пришёл за их жизнями, и я их забрал. Этого племени больше нет. Я выжег всё. Всё их поселение сгорело дотла. Воины, старики, женщины, дети. Даже рабы. Я убил всех. За мой род, за тех мальчишек, что погибли в цепях от железа и плети, за тех детей, что были живьём брошены в огонь собственных домов. За всё. – Тигр замолчал, сжав до хруста зубы.