— Гладиатор теперь принадлежит тебе. Я дарю тебе Дакоса, теперь ты его полноправная хозяйка. Эй, Кира, принеси табличку и стило, я сделаю необходимую запись…

— Но… но… Оливия… что я буду с ним делать?

Я растерянно посматривала на мужчину, у него брови сомкнулись на переносице, а верхняя губа нервно дергалась, большие ладони были сжаты в кулаки. Он явно волновался, ведь решалась его судьба… Неужели, Котта, и правда, вот так запросто отдаст мне своего лучшего бойца… невероятная щедрость! И безрассудство … но ведь Оливия всему Риму известна, как сумасбродная и расточительная матрона. Неужели, она примет такое странное решение. Вот это порыв… И как же поступить мне в таком случае?

— Но пойми, нам же нечем будет его кормить… мы живем очень бедно.

Кажется, в глазах окружающих я не могла произнести фразы глупее. Мне дарят человека стоимостью в несколько тысяч сестерциев, а я беспокоюсь о куске хлеба для него. Абсурд!

Оливия задумалась на секунду, а потом выдала мне новый перл:

— Я поставлю в договоре о дарении еще одно условие. Ты не сможешь продать этого мужчину в течение полугода, начиная с этого дня. Хочешь, дай ему свободу, хочешь тоже подари… но если ты решишь получить за него деньги, он вернется ко мне и станет моей собственностью, как и прежде. Тогда считай, я дала его тебе на время, поиграть… Поэтому, пользуйся сама и думать забудь о продаже.

Я рот разинула от негодования. У меня и в мыслях не было продавать живого человека. Даже если бы этот факт мог поправить финансовое положение Клодия. Нет, я точно не работорговец, у меня еще совести немного осталось… И тут неожиданно подала голос «моя будущая собственность»:

— Не волнуйся, добрая Госпожа. Обычная пища гладиаторов — серый хлеб и ячменная каша. Это стоит дешево, я и сам смогу заработать себе на прокорм. И не только себе…

— «Вот уж спасибо! На что этот наглец намекает…»

— Славно сказано, Великан! Надеюсь, твоей новой хозяйке не придется голодать.

Эта гадкая Оливия просто издевалась над нами. Она была сейчас словно богиня, вершащая судьбы простых смертных. Ей точно нравилась эта роль. И в довершение ко всем сюрпризам этого вечера в нашу залу зашли благородные патриции, ну и… один храбрый полководец, выбившийся из низов в большое начальство.

Надо было видеть лицо Гая Мария, когда Оливия со смехом доложила ему о своем подарке в мой адрес. Я сидела не жива, не мертва от какого-то непонятного смущения и полнейшей растерянности. Мне-то что делать, куда мне теперь девать этого здоровенного фракийца? Не в комнату же свою вести… не на коврике же он будет спать, у моей постели, словно прирученный волк. Только вот, прирученный ли… Сколько волка не корми, он же все в лес смотрит! Как бы мне не пожалеть после о своем поступке…

Гай Марий молча выслушал разрумянившуюся Оливию и процедил сквозь зубы, обращаясь уже ко мне:

— И ты примешь этого варвара, даже не имея права вскоре продать? Странное условие… советую тебе отказаться от столь щедрого подарка, Наталия. Этот раб опасен, он доставит тебе много хлопот. Вряд ли он стал покорнее, прожив полгода в Вечном городе. Он — гладиатор и его место на арене убийств. Зачем тебе такой человек при доме? Что он будет делать у Клодия?

Но меня охватило упрямство и порыв гуманизма. Если я заберу Дакоса себе, ему не придется сражаться и он будет жив. Фортуна переменчива даже к героям, а вдруг уже в следующем поединке фракиец погибнет? Не то чтобы я успела к нему привязаться, но если судьба дает тебе шанс помочь человеку и никаких особых усилий для этого делать не надо, никаких жертв с твоей стороны, а просто нужно сказать: «Да, я беру этого мужчину себе… в рабы!»

Только и всего… Так чего же я молчу и скромничаю? Ах, надо же… что же подумает обо мне этот великий Триумфатор Каррон, а вдруг он меня осудит или кое в чем заподозрит. Гай Марий мне не жених и не муж, и вряд ли когда-то таковым станет, а значит, я должна следовать велениям своего сердца. Только бы немного добавить ума и попытаться объяснить свою позицию с практической точки зрения…

— Гай Марий… пойми меня правильно, у меня никогда в жизни не было своего… раба… «вот, ужас-то какой, как ты раньше справлялась Журавлева…» и я не могу разбрасываться такими ценными подарками, я пока не знаю, как буду использовать этого фракийца, но он, вероятно, будет нам полезен в хозяйстве. Я так поняла, что этот мужчина очень дорого стоит, в таком случае, я буду смотреть на него и думать о том, что владею тремя тысячами сестерциев. Я выросту в собственных глазах и буду ходить за покупками с таким важным видом, что лавочник начнет отпускать нам курятину в долг. А это уже неплохо…

Вокруг раздался одобрительный смех, Клодий только головой вертел по сторонам и вздыхал, по своему обыкновению, переводя взгляд к потолку, а глаза Консула потемнели от гнева.

Но я не смогла удержать язык за зубами и зачем-то продолжила уже совершенно ненужные дополнения:

— Этот человек вполне может ходить со мной на прогулки, как телохранитель. В прошлый раз, Клодий, я тебе даже не рассказывала… нас обругал какой-то прохожий, которого нечаянно задел плечом Элиав, а еще один торговец схватил меня за руку, предлагая прогуляться с ним за ширму, после чего он бы мне подарил склянку благовоний. И в харчевне на меня нехорошо смотрели… На Элиава какая надежда, он за себя-то постоять не сможет, а с этим… рабом можно ходить, где угодно.

— Вполне разумно, — покачала головой Оливия, довольно прищурившись на Консула. И тогда Гай Марий вдруг заявил:

— Что ж… ты ведь моя соседка и родственница моего приятеля Клодия. Твоя безопасность важна для меня. Я только хочу сам лично убедиться, что этот человек достоин быть твоим телохранителем. Пусть ему дадут меч!

Невысокий коренастый мужчина с короткой стрижкой немедленно подорвался с места:

— Я распоряжусь, чтобы принесли учебные…

— Стой! Никаких деревянных палок! Дайте ему настоящее боевое оружие! Габон, принеси мой клинок, прими плащ…

Тут же в зале началось волнение. Неслыханное дело, сам Консул будет драться с гладиатором… зачем ему это… забава… блажь… не пьян ли он…

— Гай, ты себя роняешь… он же раб!

— Отойди в сторону Септоний! Прежде чем стать рабом в Риме, он был воином и немало моих солдат пало от кривых кинжалов фракийцев. Я хочу сам посмотреть на что способен этот человек…

— Господин Каррон… это же Дакос, вы верно слышали о нем, — вкрадчиво прошептал из угла упитанный лысенький патриций, чьи пальцы не могли сомкнуться от обилия перстней.

— Дакос… тот самый, что в одиночку расшвырял десяток из когорты Марка Лукреция… я не очень-то верю в эту легенду, но посмотрим, на что он способен… где ты там ходишь, Габон… Эй, Гулла! Вели принести ему полное снаряжение — доспехи на предплечья, поножи и знаменитый шлем с грифоном. Мы выйдем в залу и начнем бой…