– Ты не сдох бы от этих трав. Только обгадил бы штаны у всех на глазах, не успев добежать до кустов, – сквозь зубы зло процедила она.

Ольгир ослабил хватку и неожиданно рассмеялся.

– Эй, сейдкона, я уж думал, ты не умеешь шутить!

– Со мной, клятвопреступник, шутки плохи.

Наконец Ингрид вырвалась. Казалось, Ольгир, узнав правду, больше не держал её, иначе вряд ли бы ей под силу было сломить его хватку. Она резво окинула глазами тело Ольгира – он не выглядел сильным, но внешность была обманчива. Что-то было в его облике не так, но Ингрид не могла понять, что именно. Ей захотелось наброситься на него и выцарапать ему глаза, ударить больно, да так, чтобы из глазниц его градом посыпались слёзы, но она сдерживала себя.

– Выпусти меня, – прошипела она.

– Я ведь уже не держу тебя. – Ольгир приподнял руки и ухмыльнулся.

– Ты знаешь, о чём я.

– Дай догадаюсь…

– Хватит держать меня здесь взаперти, – рявкнула она. – Я задохнусь в этой тесноте раньше, чем ты сделаешь меня своей женой.

Ольгир тряхнул золотыми кудрями. В волосах его играл огненный отсвет. Тот же свет плясал и в его глазах, окрасив их хищной желтизной.

– Ладно, – просто произнёс он, и Ингрид недоверчиво сощурилась, заглядывая ему прямо в лицо. – Ходи по Большому дому, по двору. Давай. Гуляй себе. Захочешь в город – скажи, я найду тебе сопровождение.

– Мне не нужно твое сопровождение, – процедила Ингрид.

– Заблудишься ты здесь, лесная принцесса. – Голос его стал неожиданно мягок, но звучание все равно показалось Ингрид до боли омерзительным. – Я попрошу Хлин больше не запирать тебя. Если что-то ещё будет нужно, ты только скажи.

– Я уже говорила тебе, что ты не купишь меня ни за какое серебро!

На устах Ольгира расцвела ласковая улыбка.

– А за свободу куплю, – он понизил голос до шёпота. – Ты, кажется, сама о том говорила.

Они так и стояли друг напротив друга: нарочито расслабленный и небрежный Ольгир с лёгкой усмешкой на лице и Ингрид, вжавшаяся в стену и готовая ринуться прочь или наброситься в любой момент. Мышцы её подрагивали от напряжения. Ольгир медленно приблизился к ней, как к дикому зверю, и протянул руку. Ингрид проследила за ней недоумевающим взглядом.

– Пойдём, покажу тебе большую залу. Там собираются важные гости, с которыми мне надо вести разговоры. Я думаю, тебе тоже было бы неплохо освоиться.

Ингрид отняла взгляд от протянутой руки и вперила его в Ольгира. Он неохотно опустил руку и отступил к лестнице, теперь уже одним кивком предлагая проследовать за ним. Ольгир спустился, и Ингрид, не зная, как ещё ей поступить, пошла за ним.

Зала и вправду была огромна. Она была столь богато украшена резьбой, что Ингрид на мгновение почудилось, будто она и на самом деле находится среди витых и переплетённых тварей да невысоких человечков. С каждой колонны на неё взирали змеи, многоногие кони и драконы, а со стен скалились волки, гонимые охотниками. Все звери были сделаны искусно, точно мастер воочию видел каждую из тварей. Висели тут и тканые полотна, но узоры на них были грубы, нелепы в сравнении с деревянными существами. Ингрид лишь горько усмехнулась, увидев их.

После она заметила длинные столы, стоявшие в два ряда, да лавки. Меж ними был проход, а неподалёку от столов – очаги, жарко пылавшие. По левую руку она заметила несколько кресел с мехами, стоявших на возвышении.

– Что, нравится?

Услышав голос Ольгира, Ингрид невольно вздрогнула. Она не ответила. Ольгир пожал плечами и опустился на ближайшую лавку. В руках его уже была кружка с пивом. Он спросил Ингрид, выпьет ли она, но получил отказ.

– Если хочешь, можем сейчас пойти во двор, – с некоторой неохотой в голосе сказал Ольгир. – Правда, сейчас уже темнеет и вряд ли ты увидишь что-то кроме забора и прислуги.

– Хочу.

Ольгир не спеша допил, поднялся и подошёл к дверям, а Ингрид проследовала за ним. Он остановился около массивных дубовых створок и не без улыбки произнёс:

– Ты бы хоть нарядилась уже, а то сколько дней ходишь в этом вонючем тряпье. Зря я, что ли, столько одежды тебе подарил. В том, во что сейчас одета, показать тебя людям стыдно.

– Не думаю, что тебе ведомо, что такое стыд.

Ольгир хохотнул и обернулся к ней.

– Дерзкая, да? Знаешь себе цену и зря говоришь, что не продаёшься. Вижу, продаёшься, только цену не называешь.

Ингрид не стерпела. Она коротко взрыкнула и замахнулась, намереваясь ударить Ольгира по лицу, но тот ловко поймал её руку и притянул к себе, так что Ингрид невольно шагнула вперед. Ольгир вновь оказался так близко, что у Ингрид похолодело всё нутро. Он почти невесомо поцеловал её в щёку и прошептал на самое ушко:

– Будь холодна, как прежде, принцесса троллей. Тебе не идёт ярость.

Ингрид отшатнулась. Лицо её было напуганным, но она быстро вновь обрела власть над собой. Ингрид опустила взгляд в пол, а когда подняла его на Ольгира, глаза её вновь были строги и ясны.

– Я не позволю тебе играть мною, – произнесла она.

– А это уже не игра. – Ольгир отвернулся, не вынеся этого взора, и толкнул одну из створок двери. Та поддалась, и лёгкий ветер с залива ворвался в образовавшуюся брешь, взметнув огонь очага. – Сегодня как раз обсуждали нашу с тобой свадьбу. Она будет через четыре седмицы, сразу по окончании жатвы.

– Я убью тебя, если ты ляжешь со мной.

Ольгир не ответил.

Они прошли во двор. Ингрид украдкой осматривала владения конунга, в особенности те места, какие не было видно из её оконца. Невольно она прикидывала, как можно будет сбежать и спрятаться. Ольгир молчал, и Ингрид надеялась, что его вновь напугали её слова. Они обошли двор кругом, по пути натыкаясь то на слуг, то на охрану. Стражников тут и вправду было много, и вряд ли Ингрид удалось бы каждого запугать своими надуманными чарами. Мужчины и слуги смотрели на неё с нескрываемым интересом. Грязная широкоплечая девка в потрёпанном платье да с распущенными чёрными, как зимняя ночь, волосами шла по правую руку от конунга, держа спину прямо и гордо ступая по грязи босыми ногами. Она и