Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все-таки законы и наследное право я, пожалуй, прихвачу с собой. Как раз на днях собиралась встретиться с Ларисой — пусть позовет своего парня с юридическим образованием. Жаль, что ее дверь открывается не в наш дом, а куда-то на улицу неподалеку от дома Зени. Но главное — что у меня сохранилась связь с родным миром. И время от времени я могу передавать весточки своим родным. Увы, видео не запишешь — ведь у меня другое лицо. Но по крайней мере письма по электронной почте мои родители и брат получают регулярно.
Прихватив стопку книг со стола, я рассеянно поблагодарила Мариам и направилась к двери… которая захлопнулась прямо передо мной.
— Что? — я недоуменно оглянулась. — Мариам, это ты? В чем дело?
Ручка двери недовольно щелкнула. Хм…
— Нельзя выносить книги? Но я же брала раньше… что-то конкретное?
Легкий сквознячок коснулся щеки, и я решила считать это знаком одобрения.
Так, что у меня здесь… я покосилась на стопку в своих руках. Свод законов в трех томах, наследное право с комментариями… о, а книгу о ритуале можно и не забирать. Я уже узнала все, что меня интересовало.
Я отложила ее на стол, и дверь библиотеки тут же приглашающе распахнулась.
— О… нельзя выносить книги по магии?
Сквозняк снова коснулся щеки.
— Ну… ладно. Не очень-то и хотелось.
Где-то за стеллажом фыркнули.
— Ладно-ладно, — я пожала плечами. — Тебе виднее.
*
Книги я оставила в своем кабинете. Следующим пунктом на сегодня был визит к мужу.
И, конечно, Ирмаина, как всегда, пришлось отвлекать от страшно важных дел.
— Ирмаин-ала, я принесла финансовые отчеты.
— Да-да, — рассеянно протянул муж, не поднимая головы от артефакта, больше всего напоминающего механическую лягушку со вскрытым брюшком, в котором изобретатель сейчас и копался крохотной отверткой. Даже знать не хочу, что это и для чего. Перед стариком над артефактом была установлена здоровенная лупа. На носу у Ирмаина при этом красовались круглые очки. Насколько я знаю, на зрение он, несмотря на возраст, не жалуется, — значит, и очки артефактные, помогают ему видеть какие-нибудь потоки.
А вот сама распотрошенная “лягушка” повернула голову в мою сторону и даже помахала металлической лапкой. Похоже, собственная препарация ее ничуть не огорчала.
— Положи их, кхм… куда-нибудь. Я ознакомлюсь. После. Знаешь что, держи их лучше у себя, пожалуй. Я непременно, кхм, как-нибудь зайду и…
Я вздохнула.
— Ирмаин-ала, у меня к вам серьезный разговор.
— О… а он не может немного, кхм… подождать?
— Ни в коем случае!
Я решительно прошла прошла в лабораторию, расчистила себе единственное относительно свободное кресло — бесчисленные сваленные на нем предметы не в счет — и уселась в него. Если я сейчас уйду, Ирмаин забудет об этом, как только за мной закроется дверь. Знаем, плавали.
А потому я, не торопясь и не требуя отвлечься от “лягушки”, просто принялась рассказывать про Ники и его мать — стараясь, конечно, расставить при этом правильные акценты.
— Погоди! — В конце концов Ирмаин наконец поднял на меня глаза, сдвинул на макушку очки и даже отложил отвертку. “Лягушка” сложила лапки на вскрытой груди. — Ты хочешь сказать, что эта женщина и ее ребенок были рождены, кхм… свободными?
— Разумеется! — я энергично кивнула.
— Но это незаконно! — кажется, мой муж искренне возмутился. — Зенаил сейчас ни с кем не воюет!
Я пожала плечами.
— Пиратам, которые захватили их корабль, не было до этого дела.
— Безобразие, — нахмурился старик. — Надо обратиться к халифу, пусть проверит невольничий рынок…
Кажется, мой расчет оправдался. Ирмаин — хороший человек, но он дитя своего века. Рабство для него нормально, он полагает естественным, что одни люди принадлежат другим.
И все-таки одно дело — люди, рожденные невольниками, и совсем другое — те, кто был обращен в рабство. Ведь на их месте, выходит, мог бы оказаться кто угодно! Вполне законным считается обращать в рабство пленных при военных конфликтах. Ну и преступников, чтоб отрабатывали вред, нанесенный обществу. А вот захватывать свободных просто так — и впрямь незаконно. Кто б еще те законы соблюдал. Тот же Рами у нас тоже родился свободным. Просто бродяжничать по дорогам Зенаила без какой-либо защиты и оружия для смазливого юноши не намного безопаснее, чем для девушки. Однажды он лег спать на сеновале при постоялом дворе, а проснулся уже в рабском загоне.
— Надо, конечно, — я кивнула. — Хотя Ники и Тарии это ничем не поможет. Но я кое-что придумала!
Жаль, но принять в род Тарию не получится. Тогда Ники, как рожденный до брака, все равно останется рабом. У нее, по крайней мере, сейчас вполне легальное положение в гареме. А вот мальчик…
Никому просто не приходит в голову усыновлять чужих детей! Беднякам ни к чему лишний рот, а у богатых при наличии гаремов всегда и своих детей в избытке, кому бы и зачем понадобился чужой?
Но если Ирмаин официально, через ритуал на крови, усыновит Ники, возразить против этого никто не сможет. А с учетом искреннего возмущения старика — все будет выглядеть вполне естественно. И даже его обращение к халифу по поводу проверки рынка будет очень кстати. Ну да, мастер-артефактор всегда был чудаковат, все и так это знают, так ведь на то он и гений! Никто и не удивится.
Муж слушал меня внимательно, не отрываясь, и кивал. Правда, при этом почему-то все равно продолжал хмуриться.
— Да… хорошая идея. Но меня беспокоит вопрос наследования… Я, увы, не вечен. А мальчик будет носить фамилию эр— , а не ай-Мируз… Боюсь, все мое имущество отойдет к казне, и что станет с вами всеми… конечно, я оставлю женам приданое, а мальчик, когда вырастет, сможет уехать на свою родину, но до тех пор…
Приставка “эр” к фамилии означает “вошедший в род”. “Ай” — это “рожденный в роду”. А поскольку “эр” — это обычно замужние женщины, то и все, что оставил им муж, они передают в собственность нового супруга.
Получается, что Ники будет “эр-Мируз”, то есть свободным членом рода, но не имеющим полноценных имущественных прав. И выходит, Ирмаин
