– Скажи ему, что нам нужен трактир, причем дорогой. И чтобы там были отдельные комнаты для посетителей, желающих приватности.

– Ты что задумал? – так же тихо прошипела Кара.

– Просто скажи ему это, – велел юноша и продолжил зазывно улыбаться.

Кара, послушно передала Акселя ухажеру. Ухажер просиял еще больше, хотя, казалось бы, это невозможно, и, тут же подхватив обоих дам под руки, куда-то их повел – да еще с такой скоростью, что Аксель несколько раз споткнулся о непривычно путающуюся под ногами юбку.

Трактир оказался рядом, и в нем даже нашлись свободные комнатки. Точнее, это были скорее дощатые закутки, отделенные от общего зала тяжелыми бархатными портьерами. Аксель выбрал ту, что была ближе всего ко входу, и решительно прошел внутрь. Инженер, вне себя от радости, последовал за дамой сердца, забыв о ее подруге – он не обратил внимания, что по-прежнему держит ее под локоток, в отличие от Акселя, который ушел вперед. Так что девушке, волочащейся за сердцеедом, пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы ее телом не снесли несколько стульев вместе с посетителями. Ситуация давно перестала ее забавлять, а теперь она тоже разозлилась на пылкого инженера и была готова поддержать Акселя, даже если тот решит его прикончить.

Троица расселась на диванчиках вокруг стола в ожидании официанта, и Аксель снова склонился к Каре:

– Закажи бутылку игристого вина в ведерке со льдом и накрытую полотенцем. Только непременно с полотенцем!

Молодой инженер, в глазах которого мелькнула растерянность после взгляда в меню – целая бутылка! За такие деньги! – быстро взял себя в руки и закусок к вину заказывать не стал, мотивировав это тем, что девушек, вероятно, укачало в дороге. Когда принесли вино и инженер, задернув занавеску, потянулся за бутылкой, Аксель остановил его нежным прикосновением к локтю и взял ее сам. Ловко обернув шампанское полотенцем, одним концом которого он заткнул горлышко, Аксель наклонился близко-близко к лицу ухажера и тихим шепотом попросил:

– Закрой глаза. Это сюрприз.

Ничего не понимающий инженер послушался, отчего тут же потерял сознание – бутылка встретилась с его черепом с глухим, едва слышным звуком – удар был смягчен полотенцем. Посмотрев на обмякшее тело, Аксель грустно произнес:

– Мало. Совершенно никакого удовлетворения. – И под изумленным взглядом Кары, выдернув из горлышка полотенце, надолго присосался к содержимому бутылки.

* * *

Нильса Гуттормсена дома не оказалось. Охотник жил в собственном доме, и когда Кара позвонила в колокольчик, их встретил пожилой чопорный дворецкий, который вежливо объяснил «девушкам», что хозяин отбыл на охоту, но скоро должен вернуться – очередной одержимый появился именно в Фабричном районе, так что гро Гуттормсен, если не случится каких-нибудь непредвиденных случайностей, вернется ночевать домой. Старик предложил посетительницам подождать хозяина тут же и даже расщедрился на чай с очень вкусным печеньем. Глядя, с какой скоростью печенье исчезает с тарелок, слуга не удержался и похвастался – печенье было плодом его стараний. Выслушав горячую благодарность и похвалу Кары (Аксель, по понятным причинам выражал признательность только красноречивыми взглядами), довольный старичок отправился на кухню, чтобы испечь добавку. В ожидании прошло несколько часов, печеньем наелись не только Аксель и Кара, но и Шушпанчик, который, кажется, определился для себя с любимым блюдом, но охотник все не возвращался. Дворецкий на беспокойные вопросы Акселя, заданные Карой, отвечал, что беспокоиться не о чем и хозяин не первый раз задерживается. Он опытный охотник, и ему не в первый раз приходится выслеживать одержимого. Так, видно, сложились обстоятельства, что гро Нильсу приходится задержаться. Ничего страшного. Лучше пусть юные дамы пройдут в гостевые комнаты, он как раз их подготовил, и ложатся спать, ни о чем не тревожась.

Аксель и сам все понимал, но терпения не хватало. К тому же он хорошо понимал, что охотники – такие же люди, а случайности бывают разные. С некоторыми можно и не справиться. Он подумывал о том, чтобы объяснить старику, зачем они ищут его хозяина, но не решился. Оставшись один в предоставленной ему комнате, он некоторое время смотрел за окно, глядя на едва угадываемые в сумерках силуэты домов и деревьев, а потом вышел из комнаты, решительно постучал в соседнюю и, дождавшись разрешения войти, хмуро попросил:

– Помоги мне, пожалуйста, развязать корсет и дай мне мою нормальную рубашку и плащ, – его вещи были у Кары, потому что лежали в той же сумке, что и косметика.

– Собрался искать Нильса? – мрачно спросила девушка.

– Я же все-таки охотник, – смущенно пожал плечами Аксель. – Пусть и начинающий. Моя помощь может оказаться необходимой. Сейчас ночь, и полицейских на улицах все равно нет – все боятся одержимого.

– Хорошо, – кивнула Кара. Только я с тобой. Если тебя там прикончат вместе с этим Гуттормсеном, я одна долго не пробегаю. Сам слышал Якова, меня ищут.

Аксель не решился протестовать. Он кивнул, молча вернулся в свою комнату, переоделся, проверил, легко ли достается метатель, и снова постучал к Каре. Та так же молча открыла дверь и указала на открытое окно, благо этаж был первый.

– И чего теперь? – спросила Кара, когда они выбрались на улицу. – Где ты собираешься искать этого Нильса?

Аксель неуверенно ответил:

– Теоретически я должен почувствовать, где находится одержимый. А где одержимый, там, наверное, и гро Гуттормсен. Но я не знаю, на каком расстоянии я вообще могу одержимых чувствовать.

– Я так и подумала почему-то. – Кивнула Кара. – С чего ты взял, что ты вообще можешь его почувствовать?

– Это не я взял, это мне Ида сказала, когда из полиции меня забирала. – Аксель пересказал свой скудный опыт общения с одержимыми. – Вот и все. Знаешь, давай просто походим по городу, и если мне не захочется куда-то идти, то пойдем именно туда. Другого плана у меня нет.

Кара скептически хмыкнула, но согласилась. Они отправились на ночную прогулку – довольно странную. Жилая часть Фабричного района сконцентрировалась вокруг железнодорожного вокзала. Рядом с железнодорожным была и станция дилижансов. С севера район через несколько километров упирался в горы. На западе, спустя полсотни километров, на которых расположились фабрики, давшие району название, он граничил с Чумным районом – еще одна язва на теле гигантского Пенгверна, гораздо более страшная, чем Пепелище. На востоке и немного на юге был Бардак – границей между районами на востоке служила полоса скал, выдающаяся от основного горного массива. Именно через нее проходила железная дорога, по которой на фабрики прибывали те, кто предпочитал путешествовать на паровозе. На юге граница была обозначена только в документах администраций районов. Западнее, там, где заканчивался Бардак, к Фабричному району с юга примыкала родина Акселя – Шахтерский район. Как так получилось, что жителям Шахтерского района приходилось добираться к горам, пересекая сначала Фабричный, кто-то, может быть, и знал, но вряд ли кому-то рассказывал – по той просто причине, что никого это не интересовало.