Час спустя аукцион закончился. А еще через несколько часов, прилетев на частном самолете – вряд ли нелегальные ценности можно запросто перевозить обычным рейсом, – мы стояли возле нашего магазина до того, как по-настоящему стемнело. Я была измотана, поэтому проспала весь рейс и проснулась только после того, как мы приземлились. Я обнаружила, что мой рот приоткрыт и я слегка похрапываю – а Бэрронс смотрит на меня с искренним недоумением.

Я злилась на него из-за того, что он упустил ОС. И я хотела знать, какой силой этот Объект обладает на самом деле. Хотела знать, способен ли он защитить меня лучше, чем браслет, предложенный В'лейном.

– Почему ты не попытался хотя бы поторговаться? – зло спросила я, как только Бэрронс открыл входную дверь.

Он пропустил меня внутрь.

– Я приобрел только то, что должен был приобрести, чтобы остаться в списках приглашенных. Любая покупка на подобных аукционах фиксируется и записывается. Я не хочу, чтобы другие люди знали, чем я располагаю. И я никогда не покупаю вещей, которые мне нужны.

– Ну, это уже просто глупо. И как тогда ты достаешь эти вещи? – Я нахмурилась. – Я не буду помогать тебе красть их, Бэрронс.

Он рассмеялся.

– Разве вам не хочется заполучить эту вещь? Аукционист ошибся, мисс Лейн. Это не амулет Крууса. Эту безделушку создал сам Король Невидимых, и это – одна из четырех Святынь Невидимых.

Несколько месяцев назад я даже не представляла, что существуют какие-то там Святыни. Ага, несколько месяцев назад я точно так же не представляла, что способна на убийство.

Святынями назывались самые сокровенные и могущественные реликвии, за которыми велась одержимая охота. Существовало четыре Светлые реликвии Видимых: копье, меч, котел и камень, а также четыре Темные святыни Невидимых: амулет, шкатулка, зеркало и – самая ужасная из всех – «Синсар Дабх».

– Вы знаете, кто владел амулетом раньше, – сказал Бэрронс. – Даже если бы вы сами не хотели завладеть им, можете ли вы допустить, чтобы Темная Святыня осталась в мире людей?

– Это нечестно! Ты используешь мои инстинкты ши-видящей против меня же, для того чтобы я помогла тебе совершить преступление.

– Жизнь в принципе несправедлива, мисс Лейн. И вам придется привыкнуть к тому, что вы закоренелая преступница. Просто примите это.

– А что, если нас поймают? Меня могут арестовать. И я могу попасть в тюрьму.

Я просто не выживу в тюрьме. Серая униформа, отсутствие цвета, полное подчинение пенитенциарной системе – все это уничтожит меня за считанные недели.

– Я помогу вам бежать, – сухо ответил он.

– Круто. И я всю жизнь проведу в бегах.

– Вы уже в бегах, мисс Лейн. С тех пор как погибла ваша сестра. – Бэрронс повернулся ко мне спиной и исчез за дверью.

Я уставилась на то место, где он только что стоял. Есть ли что-то, чего он не знает? Я знала, что я в бегах с тех самых пор, но ему-то откуда об этом известно?

После того как убили Алину, я начала чувствовать себя невидимкой. Мои родители перестали меня видеть. Все чаще я замечала, как они смотрят на меня с жуткой смесью боли и тоски, и понимала, что в эти моменты они видят Алину в моем лице, моей прическе, моем поведении. Они охотились на нее, преследовали ее призрак.

Я перестала существовать. Я больше не была Мак. Я была той, кто выжил.

Бэрронс был прав. Жажда справедливости и мести – это далеко не все, что заставило меня уехать из Ашфорда. Я убегала от своей тоски, от боли родителей, от пребывания в качестве тени другого человека, которого искренне любили и по которому жутко горевали, – и мне казалось, что Ирландия находится слишком близко для настоящего побега.

Но хуже всего было то, что я застряла в этом смертельно опасном марафоне. Я бежала, чтобы спасти свою жизнь, стараясь хоть на шаг опередить мчащихся за мной монстров, и финишной ленточки не было видно на горизонте.

К слову об искренне любимой и горько оплакиваемой – у меня остался всего день, чтобы прибраться в ее съемной квартире. К полуночи все вещи Алины нужно было вывезти, в противном случае хозяин жилья будет иметь полное право выставить их на продажу. Несколько недель назад я запаковала все в коробки. Теперь мне оставалось лишь дотащить их до двери, вызвать такси и заплатить таксисту за то, что он поможет мне погрузить их в машину, а потом выгрузить возле магазина, откуда я смогу отправить все домой.

Я не могла поверить, что практически утратила чувство времени. Но мне пришлось сразиться с монстрами, ответить на вопросы полиции, обыскать кладбище, отправить папу обратно домой, спасти от смерти брата гангстера, научиться новой профессии и побывать на подпольном аукционе, и было просто чудом, что я справилась со всем вышеперечисленным.

Был воскресный вечер, 31 августа, последний день оплаченной Алиной аренды, день, когда моя сестра должна была собрать вещи и ждать такси, которое увезло бы ее в аэропорт… А потом она отправилась бы домой, ко мне, в Джорджию, к бесконечным пляжным вечеринкам. А вместо этого… Вместо этого я обнаружила себя на крыльце, сжимающей мокрый зонт и вытирающей ноги о коврик у ее двери. Несколько минут я простояла там, бессмысленно шаркая по коврику, затем несколько раз глубоко вздохнула, копаясь в сумочке в поисках косметички, – мне нужно было вытереть глаза и прекратить плакать.

Квартира Алины находилась над баром на Темпл Бар Дистрикт, неподалеку от Тринити-колледжа, в котором моя сестра училась на протяжении нескольких месяцев. До того как она стала пропускать занятия, выглядеть обеспокоенной и терять вес. До того как она начала странно вести себя.

Я понимала, почему забыла о том, что следует освободить квартиру моей сестры, но теперь я стояла у порога, не в силах поверить, что не вспомнила о ее дневнике. Алина просто не могла без него обойтись. У нее была своеобразная зависимость, она и дня не могла прожить, не сделав записи. Она вела дневник с самого детства. И не было ни дня, чтобы она что-нибудь там не написала. Я знаю об этом, потому что раньше разыскивала и читала ее дневники, после чего изводила сестру секретами, которые она решила доверить не мне, а какой-то глупой тетрадке.

Живя за границей, Алина делилась самыми страшными секретами именно с глупой тетрадкой, а не со мной, и мне нужна была эта тетрадь. Если только никто не добрался до дневника Алины раньше меня, где-то в Дублине существовало описание всего, что происходило с моей сестрой с того самого момента, как ее нога ступила на эту землю. Алина вела дневник, маниакально фиксируя мельчайшие детали. Так что вполне можно было рассчитывать найти на его страницах абсолютно все, что она видела и чувствовала, куда ходила и что узнавала. Как она выяснила, что является ши-видящей, как Гроссмейстер влюбил ее в себя. И – я надеюсь – там указано место, где можно найти «Синсар Дабх»: у кого эта книга, кто перевозит ее и по какой таинственной причине это делается.