– Эй, Ной.

Брат появился в дверях, натягивая пальто:

– Я ухожу. Ни минуты больше не выдержу здесь.

– У тебя есть планы на ужин? Я умираю с голоду.

– Серьезно? Выглядишь так, будто уже умер. Кожа отвратительная, костюм висит мешком.

– Тем более отвези меня на ужин.

– Хорошо.

Братья вышли на улицу.

Сойер любил осень – морозный воздух и футбольный сезон, что может быть лучше. Мысли вернулись в тот день, который они с Кендалл находились у него, и он наблюдал, как она спит. Несмотря на то что все уже тогда усложнилось, было легче, чем теперь. Все это было до ребенка. До того, как обнажилась уродливая часть его прошлого.

– Ты в порядке?

– Да, просто голоден. И очень занят.

Они пришли в старый ирландский паб. Подошла официантка.

– Что будем сегодня пить?

Самое время утопить печаль в пиве.

– Пинту «Гиннесса».

– Мне – то же самое. – Ной пару секунд поизучал меню. – Ну, выкладывай, почему ты так несчастен последнее время, или мне вытаскивать это из тебя клещами?

– Мы оба сейчас в тяжелом положении. Выполнение плана Кендалл занимает много сил. – Он замолк.

– Зверски много сил, но мне нравится. Как только отель откроется, мы сможем просто плыть по течению и получать доход.

– Верно. – Сойер не видел ничего после открытия, жизнь будто сузилась до темной точки пятого декабря. И Кендалл заявила, что, пока он полностью не примет ребенка, между ними ничего не будет. Она не приемлет полумер, ей нужно все.

– Не хочешь рассказать, что происходит? Ведь не стресс довел тебя до такого состояния. Я тоже в стрессе, но не выгляжу пещерным человеком.

Сойер сделал большой глоток пива, но это не помогло утолить боль.

– Думаю, дело в Кендалл.

– Да, плохо дело. Вот что бывает, когда связываешься с Локком.

– Наверное. – Зачем он подписался на эту затею? – Ненавижу думать об этом.

– Такова жизнь.

– Нет, я больше не живу этим. Но в нас половина нашей матери. Мама не хотела бы для нас такого.

– Тебе легко говорить. Я не помню ее так, как ты. Это правда. Сойер провел с матерью больше времени. Его воспоминания живые, настоящие. Ной и Шарлотта помнили все не так ярко. Ничего бы этого не произошло, будь она жива. Мать держала бы отца под контролем, не давая ему терять связь с реальностью. Что бы она сказала, узнав про отель, а что бы сказала о нем и Кендалл? О ребенке?

На глаза навернулись слезы. Мама обожала бы Кендалл и очень обрадовалась, узнав, что станет бабушкой. Сойер не мог пойти к отцу и сказать: «Ты станешь дедушкой».

Это настоящая трагедия Локков.

– Кендалл беременна. Ребенок мой. – Он не мог больше держать это в себе, ему нужно было поделиться с близким человеком.

– Ты уверен?

– Уверен. Что за вопрос? – Теперь Сойер полностью осознал, почему разозлил Кендалл. А сколько ужасных вещей наговорил ей? Видимо, слишком много.

– Просто уточняю. Люди иногда врут о таких вещах. Особенно если у человека огромное наследство.

– Да, я уверен, я доверяю Кендалл.

– И что ты собираешься делать?

– Понятия не имею. Я не слишком хорошо воспринял новость, когда она мне сообщила. – Сойер с трудом заставил себя повторить все, что он ей наговорил. – Ничуть собой не горжусь.

– Я тоже тобой не горжусь, хотя мы оба знаем, что с женщинами я еще менее обходителен.

– И что мне делать? Я не уверен, что готов стать отцом, это отпугивает Кендалл. Я сказал, что могу попытаться, но ей недостаточно.

– Возможно, и так. Не знаю, с чего ты взял, что не сможешь. Ты практически заменил мне отца, будучи всего лишь на три года старше. Кем бы я вырос в этом доме, если бы не имел возможности поговорить с тобой.

Сойер не верил своим ушам. Он никогда не видел себя в этом качестве. Если на то пошло, всегда беспокоился насчет того, что слишком давит на Ноя и Шарлотту.

– Правда?

– Правда, подумай об этом. Кто научил меня кататься на велосипеде? Ты.

– Только потому, что дворецкий, который научил меня, стал слишком стар для таких вещей.

– А кто рассказывал мне про девочек? Купил первую упаковку презервативов? Обсуждал со мной колледж и планы на будущее, советовал выйти из тени нашей фамилии?

– Наверное, я.

– Никаких «наверное». Все это сделал ты, и я благодарен тебе. Благодарен, что ты мой партнер. Ты классный, Сойер. Если кому-то и стоит быть отцом, так это тебе.

Слова эхом отозвались в голове.

– Как мне исправить все, доказать, что готов? Не уверен, что она мне поверит.

– Я видел, как ты на нее смотришь. Ты ее любишь.

Любовь? Серьезно?

– С чего ты взял?

– Если бы не любил, не ходил бы такой несчастный. Никакой высшей математики. Я знаю, ты не хочешь это слышать, но тебе нужно купить обручальное кольцо. Ты сделаешь ей предложение.

Обручальное кольцо Слишком эмоционально. Неприятно думать даже о том, чтобы зайти в ювелирный магазин. К тому же он был убежден: Кендалл этого недостаточно.

– Я пойду. Слишком много выпил.

– Два пива – и все? Я думал, мы задержимся дольше.

– Вот что получается, когда ты перестаешь питаться. Алкоголь ударяет сразу в голову. К тому же мне надо поспать, чтобы продержаться завтрашний день. У меня встреча с Уэсом.

«Господи, дай мне сил!»

Они забрались в машину. Водитель подбросил Ноя домой.

– Майк, подбросишь меня до дома Кендалл?

– Разумеется, сэр.

Сойер понимал, что это неправильно, но, возможно, пришло время прислушаться к инстинктам. Хотя бы один раз в жизни принять эмоциональное решение.

Он набрал номер Кендалл. Она не ответила. Голос на автоответчике заставил желать ее сильнее.

– Привет, Кендалл. Приятно слышать твой голос. Просто подумал о тебе. Хотел узнать, как ты поживаешь. Как себя чувствуешь. Так странно не знать, что с тобой происходит.

Из-за пива он чувствовал себя как в тумане, но, сказав последнюю фразу, словно вынырнул на поверхность и вдохнул глоток воздуха, а его втолкнули обратно. Он любит Кендалл.

Машина притормозила перед ее домом. Свет в окнах не горел. Возможно, она спит мирным сном.

– Жаль, что ты не разговариваешь со мной, не берешь трубку. Мне просто нужно знать, что ты в порядке. – И бросил водителю: – Возвращаемся.

Если он намерен ее вернуть, нужно приступать к работе, приниматься за новый проект. На этот раз у себя дома.