— Ваша Светлость…

Немного отвожу голову, чтобы дать понять — я слышу.

— Будьте осторожнее с этими ведьмами. А я буду присматривать за вашей спиной.

Меня раздирает от желания хоть бы на миг сбросить маску, повернуться к нему и сказать, что это я — его Матильда-сиротка, которую он обещал оберегать. И что только ему во всем этом змеином логове я и доверяю. Но… могу ли я?

Герцогиня предупреждала, что любая правда может ударить и по мне, и по тем, кто ее узнает. Если меня поймают на лжи — я понесу наказание. Но Орви не должен нести такой груз. И рисковать своей жизнью и мечтой о военной карьере только потому, что одна монашка струсила и не смогла держать язык за зубами.

— Благодарю, лейтенант, — отвечаю ему таким же осторожным шепотом. — Теперь я знаю, что моя спина в абсолютной безопасности.

Внутри замок просто поражает своими размерами.

Салон Мастера Соула выглядел просто гигантским, но стоит переступить порог Черного сада, и я у меня едва не случается приступ головокружения. Здесь слишком много места, слишком много колонн, которые тянутся куда-то словно прямо в небеса. И вокруг картины, стойки с доспехами, деревья, растущие прямо посреди разбитых тут же маленьких садов.

И еще лестницы. Их так много, будто это муравейник. Или такое испытание храбрости тех, кто рискнет передвигаться тут без помощи проводника.

— Не спешите, мои хорошие, — продолжает «щебетать» маркиза. — Или рискуете превратиться в призрак, которыми Черный сад кишмя кишит.

— Это ведь шутка? — трясется красотка с пухлыми губами, нервно сжимая в руках свой красивый ободок с фрегатом. — Разве души умерших не следует отправлять на Обратную сторону?

Маркиза вскидывает бровь.

Многозначительно прикладывает палец к губам и уже громче просит не отрываться от нее ни на шаг, ради безопасности всех нас и общего блага.

На третьем этаже, лестницы расходятся на три части. Сначала маркиза выбирает пятерых девушек и отводит их в левое крыло, потом забирает остальных и отводит в правое. Остаюсь только я и последний коридор, и это уже не сулит ничего хорошего. Видимо, для дочери предателя короны придумано особое «гостеприимство».

Маркизы нет очень долго. За это время успеваю рассмотреть портрет на стене — мужчина в короне, очень статный, кажущийся молодым, но уже в заметной седине. В его чертах угадывается явное сходство с теперешним королем и, хоть отсюда я не могу прочитать надпись на золотой пластине внизу, нет никаких сомнений, что это — отец Эвина.

Странно, что нигде поблизости нет портрета королевы.

Хотя о ней я почти ничего не знаю, несмотря на то, что прочла уйму книг по истории.

Она была наследницей какого-то обнищавшего рода, правила не долго и умерла родами вместе с младенцем. Но, кажется, это было около двадцати лет назад, а нынешнему королю гораздо больше лет. Так кем же была его мать?

— Ради вашего же блага и если хотите прожить дольше — не повторяйте этот вопрос ни вслух, ни мысленно.

Я резко оборачиваюсь на возникшую словно из пустоты маркизу.

— Прошу прощения, леди Виннистэр, — быстро спохватываюсь, — я просто задумалась.

— Мой дорогая, вам это явно не идет, — не пытается быть вежливой маркиза и молча уходит в средний коридор — самый плохо освещенный из всех.

Я послушно следую за ней.

Здесь очень холодно — резкие и шипящие, словно змеи, сквозняки, пробирают до костей.

Под ногами неприятно хрустит каменная крошка.

Пара светильников на стенах моргают, лишая возможности нормально рассмотреть дорогу вперед. Благо, она тут почти прямая. Лишь с двумя ответвлениями, одно из которых перекрыто тяжелой железной решеткой.

— Ваша комната, леди Лу’На, — останавливается перед дверью маркиза, давая понять, что не собирается тратить на меня любезность, чтобы открыть ее самой. — Надеюсь, вы оцените… ммм… королевское великодушие, которое он проявляет к вам несмотря на все зло и оскорбления, которые ваш отец нанес ему лично.

Что я должна на это ответить?

Ничего.

Поэтому просто толкаю дверь вперед, уже понимая, что «королевская милость» для дочери предателя будет поистине значительной.

В этой комнате темно — свет дает лишь маленькое круглое оконце где-то под самым потолком. Кровать в углу явно не новая, хоть на ней свежее белье, а на тумбе рядом — ваза с цветами.

Еще есть старый шкаф, ковер на полу, скорее для вида, чем для тепла. За аркой справа наверняка купальня.

Зеркало в рост в растрескавшейся каменной раме.

Комната и правда выглядит подготовленной — в этом маркизу не упрекнуть.

Но если сравнивать ее с комнатами герцогини… Плачущий, да в ее замке даже слуги жили в тепле и бОльшем уюте.

Все это — попытка щелкнуть по носу, показать дочери бунтовщика, кто она и где ее место.

Горло сдавливает от желания высказаться, но стала бы герцогиня унижаться до мелочных склок?

Я, как умею, распрямляю спину, улыбаюсь, хоть зубы сводит от отвращения к этой «королевской милости» и, не подав виду, благодарю:

— Передайте Его Величеству мою благодарность, леди Виннистэр. Я более чем всем довольна.

Маркиза прищуривается и впервые, пусть и ненадолго, маска показного радушия сползает с ее красивого лица.

Так что громкий хлопок дверью, пусть и маленькая, но компенсация за эту порцию унижения.

Герцог

Моя комната находится на втором этаже и, хоть он обставлена более чем идеально, я не могу отделаться от мысли, что это все равно ниже, чем мне бы хотелось. В своем родовом рассаднике термитов и пауков, я сплю в комнате под самой башней, и чувствую себя отлично под завывания ветра и скрип балок на крыше. А здесь…

Осматриваю огромный, выложенный черным гранитом и мрамором камин, в котором красивым «домиком» сложены дрова, и думаю о том, что камин, впрочем, может стать хорошей заменой.

Еще у меня просто огромных размеров кровать на возвышении, шкаф, явно для женского барахла, потому что в моей дорожной сумке всего пара мундиров, сорочек и еще два комплекта сменной одежды и белья, и это едва ли займет десятую часть этого огромного деревянного пылесборника, но не вытаскивать же его. В крайнем случае, если меня снова доконает боль в коленях, разберу его на доски и буду греться.

Я как раз даю поручение служанке, отутюжить и развесить мои вещи, когда на пороге комнаты мелькает знакомое кроваво-красное платье и выдающаяся грудь в нем. Хотя скорее уж за его пределами — так все это выглядит.

Не помню, чтобы приглашал ее или дал повод думать, что захочу провести пару минут в ее компании перед тем, как отойти ко сну.