— Я и не знал, что Четвертое отделение — такая серьезная структура. Нет, я, конечно, понимал, что к вам идут самые что ни на есть… ответственные, но что агентурная сеть распространена по всему, что осталось от России, не ожидал.

— Работать-то нужно, — развел руками Владислав. — Или ты думал, все, что мы делаем, — это гуков отстреливаем да сепаратистов давим? Поверь, если бы не было Четвертого отделения, от Москвы бы давно уже ничего не осталось. Теперь смотри: Тобольск официально не входит в сложившуюся систему агломератов, городок живет своей жизнью. В городе нет карточной системы, за все время не было зарегистрировано ни одного вооруженного конфликта, город попросту забыт. Власти Тюмени сейчас заняты совершенно другими проблемами, после того как сибиряки отказались вступать в Дальневосточный Фронт, у них появилось множество проблем с обороной. Нефтяная столица сейчас сильно страдает, и у них просто нет сил контролировать Тобольск.

— Прямо как мы, — хмыкнул я. — Интересно, их гуки на наших похожи?

— Гук — это просто английский жаргонизм «подонок», который у нас почему-то решили переиначить, и почему-то это прижилось, — пояснил Владислав. — Ты слушай дальше. Добираться будешь практически в одиночку, это самая опасная часть пути. — Увидев мои округлившиеся глаза, полковник успокаивающе похлопал меня по плечу. — Да не волнуйся ты так, «почти» — это не значит, что совсем не поможем. Тебе только от Екатеринбурга до Тюмени придется одному проходить, но эту ситуацию мы решим. Есть пара идей, будем думать, в прошлый раз ситуация другая была.

— А что с предыдущим поисковиком стало? — Мне было не по себе от этой замены. Человек пропал как-никак.

— Узнаём, ищем, свой человек из Тюмени уже выехал. Странно, правда, — предыдущий поисковик докладывал о полном штиле, никакой информации он толком и не передал… — Владислав задумался, но тут же встрепенулся. — Да, значит так, поедешь ты один, больше людей на агентуру нет, время пребывания пока что полгода, а там посмотрим. Будем тебя позиционировать как беженца, пристроишься на какую-нибудь работенку, можешь даже себе компанию женскую подыскать — не повредит. В Тобольске живут мирно, так что тебе перестрелки и рукопашный бой не грозят. Полгода пройдет — решим, скорее всего, вернем тебя обратно, можешь считать это отдыхом от службы. С поправкой на максимальное изучение местности и доклады время от времени о ситуации в регионе, ну и, разумеется, отчет. Ладно, это в общих чертах, подробно — после. Теперь извини, у меня дела, время для отдыха у тебя есть. Погуляй по городу, на достопримечательности посмотри. Северная сторона берет на себя все расходы. Набирайся сил, а твое десантирование в сибирскую жизнь будем планировать после, главное, с алкоголем поаккуратней и ни в какие разборки. Вы в отпуске, но конфликты нам не нужны. Понял?

— Так точно, товарищ полковник! Разрешите спросить?

— Разрешаю, — кивнул Владислав.

— Что с Денисом?

— Щербаковым? — поднял брови чистильщик. — Откуда же мне знать?

— Ну как? — Я просто опешил от такого вопроса. — Вы же передали приказ о его поимке…

— Он трус, — вздохнул полковник, — такие нам в армии не нужны. Вместо того чтобы сражаться, пошел задницу свою прикрывать. Я не знаю, что с ним, искать его особенно не искали. Ты слишком доверчивый, я тебе сказал, ты сразу и поверил. Конечно, ориентировка на двух беглецов была, только ради него специально лес шерстить не станут, оружия при нем не было, если бы наши на него натолкнулись, конечно, задержали бы, а так… — Владислав пожал плечами. — Там военные действия шли, мог и проскочить, кто его знает. Еще вопросы?

— Нет, — помотал я головой. — Я хочу сказать только… он не трус. Поверьте, я знал этого человека очень хорошо, он не из-за этого ушел. Разрешите идти?

— Иди, — кивнул Владислав. — Дорогу сам найдешь, не маленький.

Почему-то после каждой беседы с Владиславом у меня было ощущение, что я сдавал экзамен. Не знаю почему, но этот странный улыбчивый силовик производил на меня угнетающее впечатление: вроде улыбается, говорит вежливо, но при этом я себя постоянно мишенью чувствую. Ладно, поживем — увидим.

После того разговора с Владиславом прошло четыре дня. Наверное, это были лучшие деньки за последний год. Я так привык к казачьей жизни, что в мирном Питере, попросту говоря, первое время был не в своей тарелке. И еще — сильно скучал по своему корпусу: наверное, это было как раз то место, где я чувствовал себя как рыба в воде. Кроссы, стрельбы, рукопашка, учебный ножевой бой, патрули по области — это было действительно круто. Особенно в боях мы не участвовали, но тем не менее это была служба, а тут, оказавшись в вынужденном отпуске, я попросту не знал, чем заняться. Но это было в первый день, потом я поставил себе простую, как грабли, цель — обойти в Петербурге все, что только можно. День и ночь я мотался по улицам города на Неве, обследуя все закоулки и дворы, но, наматывая в день по сорок километров, я каждый раз оказывался в одном и том же месте — на берегу Балтийского моря. Затем я перестал ходить по городу и обосновался в районе пирса.

Взяв с собой термос с горячим чаем, я подолгу сидел на пирсе, глядя в морскую даль. После всей этой кутерьмы с бронепоездом, побегом Дениса, моим переводом в чистильщики мне нужно было время. Просто вот так посидеть на берегу холодного моря. Шума прибоя я не слышал — сидел с плеером в ушах и думал о своем расплывчатом будущем. Радио я не любил; после бесконечного повторения слов «Соединение», «борьба», «война» во всех передачах и даже песнях мне и включать его не хотелось. На второй день я узнал, что Новгородская автономия официально переходит в ведение Севера, но меня это мало волновало. Единственное, ради чего я каждый день включал телевизор и слушал ненавистное радио, — это для того, чтобы хоть что-нибудь услышать об Оренбуржье. Но новостей, как всегда, не было. С Артемом и другими участниками прорыва я особенно не общался, все разбрелись кто куда: кто-то пил, кто-то, как я, ходил по городу, кто-то устраивал дебоши — каждый развлекался по-своему. Вообще-то я сознательно старался не пересекаться с бойцами бронепоезда: мне было стыдно смотреть им в глаза. Так прошли четыре дня — тихо, спокойно, словно жизнь остановилась, и ни туда ни сюда. Я провел их на берегу Балтийского моря, в гостинице только ночевал.

На пятый день Артем все-таки нашел меня на берегу. Зарядка на плеере села, поэтому я просто, закрыв глаза, слушал волны, а потом за моей спиной послышались шаги. Я не обернулся, но шаги стихли за моей спиной, и рядом уселся Артем. Он был в такой же форме, как и у меня. Устроившись удобней, бывший техник весело сказал:

— Ну привет, коллега!

— Зачем?

— Что зачем? — удивленно поднял брови Тёма.

— Зачем пошел к нам? Сидел бы у себя да радовался. Я сам не знаю, что там впереди, но работа чистильщика не самый лучший вариант, тем более у Владислава. Разведчики гибнут чаще спецназовцев, это даже я знаю. Сколько поисковиков пропало!

— Тридцать шесть, — раздался сзади голос Владислава, неизвестно когда оказавшегося рядом. — За предыдущий квартал тридцать шесть. Это в центральной части и Сибири, а в остальных не знаю, не моя территория.