— Да, я помню этот нашумевший случай, — кивнув седеющей головой, задумчиво проговорил хозяин кабинета. — Хороший был мужик. Жалко, что так с ним произошло. Если не ошибаюсь, среди молодёжи был сынок одного небезызвестного нам депутата…

— Точно так, товарищ полковник, — подтвердил слова начальника второй присутствующий оперативник. — Именно он, как утверждал в ходе следствия Страшнов, издеваясь, несколько раз ударил девушку по лицу в присутствии всех посетителей ресторана. А после, приставив ей к виску, как мы теперь уже знаем, пистолет — зажигалку, заставлял танцевать перед ними.

— Все мы поступили бы точно также, как сделал Страшнов, — угрюмо проговорил, вспоминая тот резонансный случай, полковник Мосин. — Если бы оказались на его месте. В подобной ситуации могла оказаться дочь любого из нас. И как мог знать Павел, что пистолет в руке пьяного недоумка был бутафорским…

Да, Мосин сейчас вполне отчётливо вспомнил обстоятельства того нашумевшего дела. Это произошло примерно четыре года назад, когда в один злополучный вечер, сотрудник Следственного комитета Кировского района Страшнов Павел Николаевич, возвращаясь со службы домой, услышал сквозь гремевшую в придорожном клубе музыку отчаянный плач и женский крик о помощи. Не раздумывая ни секунды, он вошёл в двери танцевального заведения для выяснения причины происходящего там. В своих показаниях Страшнов утверждал, что на входе в заведение отсутствовала охрана. Позже выяснилось, охрану этим вечером уволил сам хозяин ночного заведения за какой — то мелкий инцидент, произошедший с посетителями того мероприятия чуть раньше. А вызвать новых секьюрити к тому моменту не успел.

Войдя в ресторан, Страшнов сразу увидел, как в центре круга из орущих пьяных парней, изображая танец, корчится от дикого страха девушка лет восемнадцати. А рядом, нацелив чёрное дуло пистолета прямо ей в висок, стоит высокий молодой человек и, смеясь во всё горло, наотмашь бьёт её ладонью по мокрым от слёз щекам.

Не задумываясь, Павел бросился на помощь слабой девчёнке, неспособной оказать достойного сопротивления глумящимся над ней подонкам. И возможно, дело окончилось бы не столь плачевно, если бы завязалась обычная потасовка. Но молодой человек с бутафорским оружием в руке оказался сынком одного очень высокопоставленного законодателя. И конечно он, давно уверовав в свою исключительную вседозволенность и абсолютную неприкосновенность, с удивлением заметив приближающегося к нему мужчину с явными намерениями прекратить этот, как ему казалось, весёлый балаган, поначалу отвёл оружие от виска жертвы. А потом, с решительным блеском в глазах и презрительной улыбкой на лице, резко направил пистолет на приближающегося защитника несчастной.

Павел был не силён в приёмах рукопашного боя, хотя и двоечником не являлся по этому виду единоборства. Но что касалось стрельбы из огнестрельного оружия, равных ему нужно было ещё поискать.

Увидев угрожающий жизни жест пьяного парня, направившего прямо ему в лицо дуло пистолета, понимая, что на раздумье не остаётся ни секунды, оперативник стремительно выхватил из заплечной кобуры табельное оружие и произвёл выстрел.

Пуля попала в горло молодому человеку, перебив сонную артерию. Рана оказалась смертельной. А чуть позже выяснилось, что пистолет в руках у того был искусно сделанной дорогой зажигалкой…

Обычно начальство в подобных делах как может, помогает в смягчении наказания для своих подчинённых, переборщивших с мерами пресечения того или иного преступного деяния другими лицами. Понимая, что далеко не всегда возможно, находясь на задании и рискуя жизнью, оценить степень опасности, исходящей от противника. Но подобного не произошло на этот раз…

Павел Николаевич, заступившись за незнакомую девчонку, смертельно ранил не простого паренька с улицы, а сына народного избранника, близко знавшего руководителя силовой структуры, сотрудником которой являлся Страшнов.

Суд не особенно разбирался в тонкостях этого дела и Павла Николаевича, несмотря на прекрасный послужной список и красный диплом за окончание государственного университета юстиции на факультете подготовки следственных работников, уволили со службы. А спустя три месяца суд вынес вердикт и приговорил его к двум годам лишения свободы…

Надо сказать, сторона обвинения просила о гораздо более жёсткой мере наказания. Но видимо, всё — таки сыграл свою роль сам факт образцовой безупречной службы Страшнова в органах.

Павел не имел среди своих друзей высоких чинов и других влиятельных персон, способных побороть произвол властей. А все серьёзные адвокаты, как по команде, отказали ему в поддержке даже за хорошие деньги. Кто — то явно был заинтересован в том, чтобы его посадить за решётку любыми путями. Поэтому Страшнова сразу в зале суда заключили под стражу и увезли в автозаке.

Ну в дальше товарищи по службе ещё некоторое время навещали его, справляясь о нуждах недавнего коллеги. Но тот, замкнувшись в себе, перестал идти с ними на контакт. А отсидев свой срок, куда — то и вовсе пропал. И за рутинными заданиями в борьбе с терроризмом и преступностью об этой истории вскоре благополучно все забыли. Решив в коридорных разговорах при упоминании того дела, что бывший следователь после отсидки наверняка сменил место жительства. И скорее всего, поднимает сейчас где — нибудь на просторах большой родины многострадальное сельское хозяйство.

И вот спустя четыре года на заброшенном пустыре одного из спальных районов города находят тело того самого Страшнова с огнестрелом в области живота.

Как позже выяснили медэксперты, именно в результате этого ранения Страшнов скончался от потери крови. Рана была несовместима с жизнью.

— М-да, — снова задумчиво протянул полковник Мосин. — Хороший был специалист. Настоящий профессионал. Умный и рассудительный. Я несколько раз пересекался с ним по параллельным делам. Он некоторое время работал с нашей конторой, помог в трёх расследованиях. Кстати, прекрасно разбирался в современной электронике…

— У него супруга была. Красивая такая девушка. Кажется, Софией звали, — проговорил, вспоминая, старший оперативник. — И сын, кажется, остался. Сейчас парню, наверное, лет десять — одиннадцать будет.

Полковник Мосин, поигрывая в руке карандашом, некоторое время задумчиво молчал. Затем, посмотрев на своих подчинённых, проговорил, окончательно решив что — то про себя.

— Так. Ввиду криминальной составляющей и возможных последствий по размыванию и сокрытию этого преступления прошу взять его в разработку. Несомненно, убийство неординарное, и там есть что копать. Предполагаю, в самом Следственном комитете могут постараться спустить это убийство как глухарь. Возможно, в преступлении замешан тот самый депутат Лунько.

— Есть, товарищ полковник, — ответил начальнику старший оперуполномоченный.

— Да. Вот ещё что. Надо найти его семью, — немного подумав, проговорил хозяин кабинета. — Непременно узнать, может, им нужна какая помощь. В похоронах, возможно. Уж явно Страшнов не успел заработать миллионов после того, как вышел из тюрьмы. Ну и вдруг его супруга в беседе прольёт свет на убийство мужа. А я сам сегодня же позвоню в Следственный комитет. Пускай тоже подключатся к этому делу. Вдруг что и вскроют по своей линии.