У Гиацинты перехватило дыхание.

– К счастью, не нашли отпечатков пальцев. Их уничтожили огонь и вода. Но если выяснится, что ты причастна к этому, я тоже окажусь причастным. Что тогда ожидает Джерри и Эмму?

– Ты никогда не любил меня, – промолвила Гиацинта. – И я не виню тебя за это. Нельзя насильно полюбить. Я осуждаю тебя лишь за то, что ты притворялся, будто любишь меня.

– Нет, я не притворялся. Если бы не этот пожар, мы остались бы вместе до конца.

– Не остались бы. Я не смогла бы оставаться в таком браке и сохранить при этом уважение к себе.

– Ну, в таком случае у нас не должно быть проблем. Помнишь, я объяснял тебе, как мы все это сделаем? Никакого суда, бумаги оформят адвокаты, никаких споров об опеке, никаких неприятностей. Мы уже почти подготовили контракт во Флориде. Я покупаю дом, полностью обставленный и готовый для того, чтобы вселиться в него. Я пробуду здесь с детьми до конца следующей недели. Дела по оформлению займут несколько месяцев. И я всегда могу прилететь, чтобы подписать документы.

– Что ты сказал? – воскликнула потрясенная Гиацинта. – Ты уезжаешь во Флориду с детьми?

– Конечно. Неужели ты полагаешь, что я оставлю их с тобой при нынешних обстоятельствах? Я думал, ты понимаешь, что я беру их на свое попечение.

Гиацинта разрыдалась. Джеральд подбежал к окну, захлопнул его, потряс Гиацинту за плечи и несколько раз шлепнул по щекам.

– Господи, да ведь все не так ужасно! Это же для их блага. Ведь ты можешь видеть детей в любое время. Но их необходимо увезти отсюда.

– Ты не сделаешь этого!

– Ложись, – сказал Джеральд. – Ложись и выслушай меня, но сначала сделай глоток бренди. Выпей, это тебе не повредит.

Он проводил ее в гостиную, уложил на диван и подал бокал. Гиа швырнула его в камин. Джеральд наполнил второй бокал и поднес к ее рту.

– Ложись, Гиацинта. – Его голос прозвучал мягко, но настойчиво. Так говорит врач с истеричной пациенткой.

Гиацинта легла, и слезы покатились по ее вискам. «У меня забирают детей. Они будут навещать меня в тюрьме, увидят меня в полосатой одежде и в ужасе убегут. Мои дети. Моя жизнь. Что случилось с моей жизнью? Джим! Бабушка! О Господи!»

– Что ты делаешь со мной, Джеральд? Неужели ты так ненавидишь меня?

– Гиацинта, я не питаю к тебе никакой ненависти. Я забочусь о тебе. Разве ты не понимаешь, что это для блага детей? – Бархатный, тихий голос произносил слова, которые должны были успокоить ее. Эта монотонность гипнотизировала Гиацинту и заставляла прислушиваться к словам Джеральда. – Мы все сделаем быстро. Чтобы не привлекать внимания. Это нужно для нашего блага, в особенности твоего, Гиа. Тебе нельзя оказаться в центре внимания. Если узнают, что у нас с тобой проблемы, то заподозрят тебя. Это ведь логично. Ты не представляешь, как тонко работают детективы. Такие дела никогда не закрывают. Его могут возобновить спустя несколько лет. Если бы я потребовал опеки в суде, мне пришлось бы открыть правду. Кстати, и твоя мать не должна узнать правду. Она борец. Я восхищаюсь ею, но она полагает, что способна справиться с чем угодно. Если ты ей расскажешь, Францина наймет адвокатов и правда просочится в газеты. Это будет конец! Боже милостивый, я не хочу, чтобы это с тобой случилось! Но человек умер, Гиацинта. Помни это – человек умер. Не беспокойся о детях. Есть отличная частная школа, можно нанять няню, какую-нибудь славную женщину средних лет. А теперь закрой глаза. Я должен уйти. Твоя мать скоро вернется.

Она еще лежала, когда вернулась Францина и остановилась возле ее кровати.

– Ты позавтракала?

– Нет.

– Я видела, Джеральд готовил французские тосты. Он сказал, что это для тебя. Очевидно, ожидал, что меня потрясет его доброта.

– Я не ела.

– Ты говорила с ним?

– Да.

– Я даже не взглянула на него. Я посмотрю на Джеральда в суде.

Упрекая себя в неблагодарности, Гиацинта хотела, чтобы Францина уехала домой. К чему лишние разговоры, если нельзя сказать ей правду?

– Лежи. Я принесу тебе поесть.

На кухне Францина загремела посудой. Узнав знакомые звуки, Гиацинта печально улыбнулась.

– Я принесла чай. – Францина поставила поднос на кофейный столик. – Я не нашла кофе. Съешь яйца. Я купила эти булочки после того, как отвела детей в школу.

– А ты сама почему не ешь?

– Я позавтракала там, где покупала булочки. Боялась помешать вам с Джеральдом выяснять отношения.

Францина постукивала черной лакированной туфелькой по ковру, явно нервничая. Однако она молчала, пока Гиацинта не закончила завтрак. После этого Францина унесла поднос и вернулась со щеткой для волос.

– Тебя нужно причесать. Повернись. Это успокаивает. Ты знаешь, что у тебя красивые волосы?

Приятные, равномерные прикосновения щетки навевали на Гиацинту дремоту. Когда-то Джеральд говорил, что большинство людей не может заснуть, переживая стресс. Однако некоторые справляются со стрессом, забываясь сном. «Может, и я такая, – подумала Гиацинта. – Да, наверное, так и есть. Спать… Заснуть… и никогда не проснуться».

– Джеральд когда-нибудь говорил, что у тебя красивые волосы?

– Очень давно.

– Когда же все это началось? – спросила Францина. – В Техасе или здесь?

– Пожалуй, еще в Техасе. Постепенно это нарастало. Джеральд флиртовал. Иногда злился на меня, хотя никогда не сердился на детей. Он не бывал со мной ласков. Я думала, что он переутомлен.

– Понятно.

На лбу у Францины появились две вертикальные морщины. Гиацинту захлестнула любовь к матери.

– Спасибо, что не сказала: «Я говорила тебе, я тебя предупреждала!»

На камине стояла фотография Джеральда, сделанная в тот день, когда он получил диплом об окончании медицинского колледжа. Джеральд чуть заметно улыбался, отчего на щеке у него обозначилась ямочка. «Боже, трудно поверить, что я веду подобный разговор», – подумала Гиа.

– Он заплатит за это! – воскликнула Францина. – У тебя будет лучший адвокат штата. Джеральд заплатит за это деньгами и устыдится того, что сделал!

– Я не хочу обращаться в суд, мама. Мне не нужны его деньги.

– Не нужны его деньги? Это смешно, Гиацинта! Джеральд должен тебе. К тому же он так и не вернул твоему отцу то, что называл временным займом.

– Отец отказался принять. Ты ведь знаешь это. Будь справедливой.

– Пусть так, но это не имеет отношения к предмету спора. А не идти в суд просто немыслимо!

– Я не пойду в суд. Не хочу – и все. Мы решим это без суда.

– Да ты просто упрямая дурочка! Ты всегда была упряма, но это переходит все границы. Это абсурд – другого слова тут не подберешь!