Последние слова он произнес шепотом. Рия словно во сне взяла лампу, медленно вышла в холл, миновала кухню и через боковую дверь прошла в восточное крыло, где находилась ее комната. Не глядя она поставила лампу на край туалетного столика и, когда та начала падать, едва успела ее подхватить. Поставив лампу на место, она села на стул и задумалась. Ей казалось, что все должно произойти в его спальне, но он сказал ей: «Идите и ложитесь к себе в постель». Ему было известно, где находится ее спальня. Как-то он обходил дом, заглянул в восточное крыло и тогда увидел, какие комнаты занимают дети, и где спит она.

Оказалось, что расстегнуть платье сложнее, чем застегнуть. Пальцы плохо слушались Рию. Наконец платье скользнуло к ее ногам. Она подняла его, заботливо повесила на плечики и перед тем, как спрятать в шкаф, ласково погладила мягкий бархат.

Обычно она спала в простой сорочке, надевая сверху для тепла ночную рубашку. Теперь Рия сняла сорочку, а вместо ночной рубашки выбрала длинную нижнюю юбку с корсетом, которую она сшила из одного из платьев. Ложась в постель, она оставила дверь приоткрытой. Она лежала, сцепив под грудью руки и ждала.

На ночном столике неярко горела лампа. Поверх одеяла лежали ее заплетенные в две косы волосы, тело ее напряглось в томительном ожидании… Взглянув на дорожные часы, которые перенесла в комнату из другой спальни, она поняла, что провела в постели больше получаса. Рия сказала себе, что Персиваль, возможно, стеснялся. Она вспомнила, как он признался, что не любил ни одну женщину, кроме матери. Но это совсем не значило, что у него никогда не было женщины. Молодые мужчины его положения не сдерживали себя.

Рия предположила, что хозяин принимает ванну, но сразу отказалась от этой мысли. Мистер Миллер не стал бы мыться в холодной воде. Дэйви с Джонни всегда носили ему наверх воду для ванны…

Она прождала час и десять минут, потом спустила ноги с кровати и села. В чем же было дело? Она не могла понять. Может быть, он решил как следует выпить перед тем, как зайти к ней. Но она посчитала и эту мысль глупой. Он сказал, что в подвале больше нет вина, и нужно сохранить то, что осталось в бутылке, потому что не сможет позволить себе больше вина, если купит Дэйви обещанного пони. Но что же его задержало?

Когда часы показывали десять минут двенадцатого, Рия снова легла. Постепенно томление стало уступать место ощущению униженности. Она спрашивала себя, что он задумал. Она уже два часа ждала его. Чего он добивался? Зачем он разжег ее чувства и не пришел? Он ясно приказал ей идти в постель, и было нетрудно понять, на что он намекает. А выражение его лица говорило лучше любых слов. Но что он имел в виду, когда сказал, что хотел бы иметь детей, не соединяясь для этого с женщиной… Рия нашла объяснение в том, что хозяин любил выражаться сложно и не всегда его можно понять.

Устав ждать, она уткнулась в подушку, чтобы приглушить рыдания, и незаметно уснула. Когда же проснулась, то в лампе догорали остатки масла, выгоревшего до фитиля. Рия, чувствуя себя разбитой, выбралась из постели. Мельком взглянув на часы, женщина ахнула: они показывали без четверти пять.

«Ну почему же он не пришел? Почему?»

* * *

– Мама, у тебя голова болит?

– Что? – Рия с кастрюлей каши в руках повернулась к Бидди. – Что ты говоришь?

– Я спросила, может быть, у тебя голова болит?

– Да, немного.

– Ты не выспалась?

– Да, я что-то плохо спала.

– Мне хотелось бы спать поменьше. Сон отнимает столько времени.

– Ешь кашу.

– А я мог бы целый день проспать, – признался Джонни, но его слова остались без ответа.

– Поторопитесь с завтраком, уже почти семь часов. – Рия строго взглянула на младших детей: глаза у них были сонные. Она посмотрела на Дэйви: его тарелка уже опустела.

– Мама, можно мне еще? – попросил он, глаза его живо блестели.

Рия пошла к плите за кастрюлей, догадываясь, что прибавило сыну аппетит. Радостное волнение переполняло его, он весь лучился счастьем. В этот день хозяин отправлялся в Ньюкасл за положенными ему деньгами и должен был вернуться с обещанным пони. А что, если хозяин поступит с Дэйви так же, как с ней накануне, и забудет о своих обещаниях? Какое горькое разочарование ждет вечером ее мальчика. Но она решительно прогнала прочь эту мысль. Нет, такого не может случиться. Мистер Миллер не захочет терять расположение детей, особенно Дэйви, к которому по-настоящему привязался.

Но с каким лицом она появится перед ним в это утро? Может быть, он хотел посмеяться над ней? И для этого попросил ее нарядиться? Неужели ему всего лишь хотелось позабавиться? Верить в это не хотелось. Хозяина она считала добрым человеком. Однако что же он за мужчина, если сначала взволновал, а потом заставил напрасно ждать?.. Она терялась в догадках. Внутри у нее начинало все дрожать при мысли о том, как они встретятся лицом к лицу.

Оказалось, она напрасно изводила себя. Через час, когда она принесла в столовую завтрак, то застала его уже одетым и готовым отправиться в Ньюкасл. Он поздоровался с ней как ни в чем не бывало, был так любезен и приветлив, что совсем сбил ее с толку. Она поставила поднос на стол и на минуту задержалась, с недоумением глядя на его счастливое и довольное лицо.

– Чудесное утро, Рия, вам не кажется?

Она не ответила. Он перестал разворачивать салфетку и прищурился.

– Вы нездоровы?

– Я… нет, сэр, все хорошо. Просто немного болит голова.

– Тогда вам надо выйти и прогуляться. Вы слишком много времени проводите в доме и редко бываете на воздухе. И я вот мчусь в город за лошадью. – Он коротко рассмеялся. – Точнее сказать, за маленькой лошадкой, пони. Я радуюсь не меньше Дэвида, что в нашем хозяйстве будет пополнение. Вы меня понимаете, Рия?

– Да, сэр.

Персиваль Миллер взял нож с вилкой, но не притронулся к бекону. Поставив на стол кулаки с зажатыми в них вилкой и ножом, он заговорил, задумчиво глядя в стол, обращаясь скорее к себе, чем к ней:

– Для меня это знаменательный день: он сулит мне возрождение надежд… И этим я обязан вам, Рия. Вы, в определенном смысле, подарили мне сына.

Рия смотрела на него с тревожным удивлением и думала: «У него что-то с головой не в порядке. Я подарила ему сына? Ну и ну! Надо же такое придумать. Дэйви сегодня стал ему сыном не больше, чем был вчера. А он, такой довольный, улыбается во весь рот, а сам меня вчера завел и оставил ни с чем».

– Передайте, пожалуйста, Дэвиду, что я хочу поговорить с ним перед отъездом.

– Да, конечно, передам, сэр.

В холле она остановилась, раздумывая. Хозяин казался ей каким-то странным. Накануне вечером он вел себя совсем по-другому, называл их всех одной семьей. Теперь же он выделял Дэйви, говорил о нем, как о сыне. Такая перемена ей не нравилась. Да, такие разговоры были ей не по душе. Дэйви ее сын, и только ее. Она для него и отец и мать, пусть все так и остается. Кроме того, хозяин обманывал себя. Он напрасно надеялся, что ему удастся многому научить Дэйви… если бы он был такой же сообразительный, как Бидди.