Девушка считала, что Мэйхью предъявит ей кучу обвинений, только и всего.

Карета проехала пятьдесят ярдов по лесной дороге, потом свернула на другую, шедшую вдоль берега, и ни разу не остановилась. Ребекку нисколько это не беспокоило – она находилась в глубокой задумчивости и не замечала ничего вокруг.

Когда дверь кареты внезапно приоткрылась и Джек Блэккер, взглянув на Ребекку, крикнул кучеру, чтобы тот затормозил, у нее перехватило дыхание, и она обмерла от страха.

– Мистер Блэккер?! – наконец воскликнула Ребекка, придя в себя и обретя способность говорить.

– Он самый, мисс Нэш, – проговорил тот, насмешливо приветствуя ее и, удобно устраиваясь на скрипучих кожаных сиденьях.

– Этого еще не хватало! – возмутилась Ребекка, но через минуту решила, что он не причинит ей никакого вреда, задремав в раскачивающейся карете. – Что вы себе позволяете? – обратилась она к нему, когда он вытянул ноги.

Этот день должен был стать самым счастливым днем в ее жизни. После долгой разлуки она, наконец, встретилась с Саймоном. Торжественный обед в ознаменование этой встречи был просто потрясающим. Люк с каждой минутой становился все более предупредительным и внимательным к ней. На пляже она почувствовала себя такой… такой беззаботной. Но счастье Ребекки длилось недолго. Замечательный день превратился в настоящий кошмар!

Она глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки и понимая, что страх и гнев – главные враги здравого смысла. Обретя уверенность в себе, она смело уставилась аквамариновыми глазами на Блэккера, чем вызвала у него ироническую улыбку.

– Я еду в деревню Кросби, чтобы встретиться с мистером Мэйхью, – холодно пояснила она. – И буду очень вам признательна, если вы покинете карету и подыщете себе другое средство передвижения.

– С какой стати я должен выходить?! Это средство передвижения в такой же степени мое, как и ваше. – Он окинул ее насмешливым взглядом и продолжал: – Какое невероятное совпадение! Представляете, мистер Мэйхью назначил деловую встречу не только вам, но и мне! Это по его предложению мы с вами едем сейчас в одной карете, – не скрывая издевки в голосе, сообщил ей Блэккер.

Новость была настолько ошеломляющей, что Ребекка на какое-то мгновение опять лишилась дара речи и только хлопала круглыми от страха глазами. Почувствовав мурашки на спине, она плотнее закуталась в свою черную шаль, понимая, что трясет ее не от холода, проникавшего через плохо пригнанные оконные рамы кареты. Она пожалела, что в спешке не надела теплый бархатный плащ, который сейчас согрел бы и успокоил ее.

Ребекка лихорадочно размышляла, что ей делать, но ничего не могла придумать, кроме самого простого – бегства.

Ее бирюзовые глаза невольно остановились на дверце кареты, но когда она перевела их на Блэккера, то заметила его ехидную усмешку.

– Недавно я был свидетелем, как карета переехала человека, когда тот выпрыгнул из нее на ходу. – Блэккер постучал в стенку кареты и велел Берту Моррису ехать быстрее.

* * *

– Они не причинят вам никакого вреда. – Свою уверенность в безопасности девушки молодой человек подкрепил кивком головы и прислонился к валуну.

Ребекка сидела на камне поменьше. Когда этот великан оторвался от валуна и стал приближаться к ней, она случайно взглянула на его руки – и помертвела от страха, такие они были огромные. Сердце у нее бешено забилось, когда он присел рядом с ней на корточки.

– Вот… бросайте ее как можно дальше. Это не даст вам замерзнуть, – сказал парень со знанием дела и, как показалось Ребекке, совершенно искренне. Он зачерпнул полную ладонь гальки и, размахнувшись, бросил ее – вокруг подола Ребекки запрыгали маленькие камешки. Она испуганно поджала ноги и, плотнее закутавшись в шаль, обняла руками колени.

От запаха морских водорослей, гниющих в стоялой воде, ее мутило, но еще больше – от каменной тюрьмы, в которой она оказалась. Ребекка последовала совету великана и стала бросать камешки в сторону моря. Немного согревшись, она уткнулась лбом в колени. От отчаяния и сознания своего бессилия она готова была заплакать, но, собрав все свое мужество, сдержалась.

Ребекка потеряла счет времени. Ей казалось, что она томится в этом каменном мешке уже несколько часов, хотя на самом деле прошло не больше часа.

О побеге не могло быть и речи – ее охранял не только этот великан, но еще несколько бандитов, окруживших бухточку. Когда Блэккер велел ей спускаться к морю, она заметила в темноте четыре или пять теней. Ее охрану Блэккер доверил Кларки, этому глуповатому верзиле, а остальным пригрозил, что, если кто тронет ее пальцем, тому несдобровать. Ребекка молила Бога, чтобы никто не ослушался приказа.

Она искоса посмотрела на Кларки, который показался ей не лишенным некоторого сочувствия к ней: как только Блэккер ушел, Кларки тут же развязал ей руки.

– Вы не знаете, когда вернется мистер Блэккер? – по-приятельски спросила Ребекка у Кларки. Она решила выудить у него хоть какие-нибудь сведения, объясняющие ее заточение в этой каменной тюрьме. Внезапно девушка затряслась от истерического смеха: Руперт Мэйхью так расстроился из-за плохого поведения своей падчерицы, что, возложив всю ответственность на ее учительницу, прибегнул к крайним мерам!

Вдруг Ребекку озарило: ее заточили в эту тюрьму не из-за Люси! У Мэйхью были какие-то другие причины, и довольно веские. Мэйхью не побоялся обнаружить свои связи с контрабандистами. Ребекка своими ушами слышала, как бандиты не раз упоминали его имя. Да и Блэккер говорил о нем, когда они ехали в карете.

Блэккер будет молчать, сколько бы она ни умоляла рассказать ей о цели ее похищения, он будет наслаждаться ее унижением и неведением, только и всего. Может быть, все это как-то связано с Саймоном? Ведь он должен Блэккеру кругленькую сумму! Но почему Руперт Мэйхью, такой уважаемый человек, ввязался в это дело, было совершенно непонятно. Зачем они держат ее здесь, прекрасно зная, что у нее нет денег!

Подышав на окоченевшие пальцы, она повторила свой вопрос дрожащим, прерывающимся голосом:

– Когда вернется Блэккер?

– Не могу знать, – коротко ответил Кларки.

– Не найдется ли в этой промозглой дыре хоть какое-нибудь одеяло? – попросила она, стуча зубами: ее шаль насквозь продувало холодным ноябрьским ветром. Великан направился к ней, на ходу снимая свою засаленную робу, и, подойдя ближе, осторожно закутал в нее Ребекку. Девушка благодарно улыбнулась.

– А что в этих бочках? – спросила она, чтобы разговорить своего молчаливого стража.

– Французский коньяк, – кратко ответил он.

Вот от чего она не отказалась бы! Ребекка вспомнила, как два-три раза пила его по торжественным случаям, которые отмечал ее папа, и несколько раз как лекарство, когда простужалась. Она помнила, какое разливалось тепло по всему телу даже от одного глоточка коньяка.

Выпрямившись, она огляделась по сторонам – берег бухточки был сплошь заставлен винными бочками.