— Абсолютно, — изрек долговязый бандит.

Болтун задумался. Теперь он уже жалел, что связался с бандитами. Обычно он работал в одиночку. Бандиты знали, чем он занимается, но препонов ему не чинили. Между ними установилось что-то вроде джентльменского соглашения. Болтун не мешал бандитам, не подставлял их, делал свою работу чисто и тихо, и они не трогали его.

Однако, встретившись с Шакалом в баре, Болтун понял, что завалить такого матерого зверя в одиночку будет чрезвычайно трудно. У этого зверя были не только мозги и мускулы, у него было чутье.

Болтун не боялся Шакала, но выходить с ним один на один не хотел. Слишком хлопотно.

Друзей, приятелей и подельников у Болтуна — в силу специфики его работы — не было. Поразмыслив, он решил обратиться к бандитам. Вот и обратился — на свою голову.

Болтун пригладил ладонью белокурые волосы, вздохнул и сказал:

— Ладно, пацаны, забудьте.

Он поднялся из-за стола.

— Уходишь? — вскинул брови татуированный.

— Да, мне пора.

— А как же наше дело?

— А нет никакого дела, Партак. Бывайте, бродяги!

Болтун повернулся и зашагал к двери.

— Постой! — окликнул его татуированный.

— Что еще? — недовольно оглянулся Болтун.

Глаза бандита свирепо сузились.

— Куда ты собрался?

— Искать себе других помощников, — ответил Болтун и снова повернулся к двери.

— Братела, так не пойдет!

Тон, каким были сказаны эти слова, снова заставил Болтуна остановиться.

— Братела, вернись, пожалуйста, к столу, — медленно и небрежно проговорил со своего дивана долговязый Штырь.

Болтун несколько секунд стоял, раздумывая, затем повернулся и прошел к креслу.

— Ну? — спросил он, усаживаясь.

— Видишь ли, Болтун, — медленно начал татуированный бандит. — Ты обратился к нам за помощью. И мы согласны тебе помочь.

— Я передумал, — сказал Болтун.

— Это дело твое, — кивнул татуированный бандит.

Но дело в том, что все в нашем мире имеет цену. Даже молчание.

— Я не готов заплатить вам двадцать тысяч, — сказал Болтун.

— Правда? А мне показалось, что готов. Штырь, мне послышалось, или наш приятель Болтун обещал нам двадцать штук?

Длинный парень вынул изо рта соломинку и флегматично произнес:

— Тебе не послышалось, Партак. Он предложил нам двадцать штук, и мы согласились.

— Вот видишь, — улыбнулся татуированный бандит. — У меня есть свидетель. Советую тебе с ним не спорить, Болтун. А то выйдет еще дороже.

Болтун молчал. Его румяное лицо по-прежнему оставалось беззаботным, но голубые глаза уже не смотрели на мир с прежним смиренным добродушием.

Наконец, Болтун вздохнул и медленно произнес:

— Хорошо. Вы получите свои двадцать штук. Но если запорите работу или кому-нибудь проболтаетесь — я вас убью.

— Ого! — Татуированный бандит сверкнул золотой фиксой. — Штырь, ты это слышал? Кажется, нам угрожают. Что ты на это скажешь?

Длинный парень с интересом взглянул на Болтуна и флегматично проговорил:

— Я скажу, что он прав. Сделка есть сделка. Тот, кто нарушает условия сделки, всегда платит неустойку.

— Мудрые слова, — кивнул татуированный. — Слыхал, Болтун? Мы согласны с твоими условиями. У тебя деньги с собой?

Болтун качнул белокурой головой:

— Нет.

— Тогда, будь добр, сходи за ними. Через час деньги должны быть у нас. Ты понял, Болтун?

— Да. Я понял.

— Вот и хорошо. — Татуированный бандит откинулся на спинку кресла. — Все, свободен.

«Ничего. По крайней мере, втроем работать будет легче. С виду они, конечно, полные придурки, но мне нужны не их мозги, а их стволы и мускулы. Сделаем дело, а там посмотрим».

Болтун протянул руку к ключу зажигания, но в это время в кармане у него зазвонил телефон. Номер не определился.

Прижав трубку к уху, Болтун сухо проговорил:

— Слушаю.

— Привет, — услышал он голос своего информатора. — Ты уже слышал новость?

— Смотря какую, — резонно ответил Болтун.

— Котов застрелился.

На лбу Болтуна обозначились резкие морщины.

— Когда?

— Минувшей ночью. У себя в офисе. Я знаю, что у тебя с ним какие-то дела, поэтому решил предупредить.

Болтун откинул со лба белокурую прядь.

— Подробности известны? — спросил он.

— Да. И есть одна странность.

— Какая?

— В руке у Котова был пистолет с глушителем. Честно говоря, в моей практике такого еще не было.

— В моей тоже. — Болтун поднял руку и с усилием потер пальцами лоб. — Ладно, спасибо за информацию. При встрече отблагодарю.

— Это само собой, — отозвался информатор. — Бывай.

Болтун убрал телефон в карман плаща и задумался.

Мотель представлял собой ряд деревянных домиков с непременными жалюзи на окнах, скрипучими крылечками и тускло светящей лампочкой над каждой дверью. В конце этого ряда, у самого крайнего домика, стоял джип Орловой.

Кремнёв лежал на неразобранной односпальной кровати. Шеринг, морщась, делал ему укол в руку.

Надежда сидела в кресле под выключенным торшером. Она отхлебнула из бутылки, с силой зажмурилась и шумно выдохнула воздух.

— Черт, — пробормотала она.

— Что? — поинтересовался Кремнёв.

Надежда усмехнулась бледными губами:

— Ничего. Просто у меня такое в первый раз.

Кремнёв посмотрел, как Шеринг вынимает иглу, и заметил:

— Хорошо сработала. Для первого-то раза. Ты помни главное, сестренка: все, что ты сделала, ты сделала вынужденно. Выбора не было. Или ты их, или они тебя.

— Я понимаю.

— Ну вот и не парься.

Надежда сделала еще глоток, вытерла рот ладонью и протянула Егору бутылку.

— Не хотите?

Кремнёв покачал головой:

— Нет. Мало не пью. А много сейчас нельзя. К тому же разбавлять пенициллин коньяком — последнее дело.

Надежда несколько секунд подумала и протянула бутылку Шерингу.

— А вы, Михаил?

Шеринг положил шприц на тумбочку и хмуро покачал головой:

— Благодарю вас, но что-то не хочется.