– Мэгги, я разрешаю вам прийти на нашу свадьбу без подарка.

Кристин очаровательно улыбнулась, упиваясь своей благожелательностью. Впервые она позволила себе держаться с молодой и красивой женщиной без спеси. Замужняя Мэгги не угрожала ее отношениям с Дэвидом, и это делало Кристин доброй.

– То, что вы делаете для нас, дороже серебряных сервизов и новой яхты. Кстати, Дэвид вас уже пригласил?

– Не успел, его арестовали, – пробормотала Мэгги, чувствуя, что пол уходит у нее из-под ног.

Мэгги опустила глаза. Смотреть на счастливое лицо глупышки Кристин ей было невыносимо. Глаза стремительно наполнялись слезами.

– Так мы ждем вас с мужем. Чао!

Счастливая в своей наивности Кристин поплыла дальше по коридору, даже не поняв, что только что воткнула нож в грудь своей собеседнице. Пока Кристин шла к кабинету шерифа, в ее голове родилась одна-единственная мысль: «Как удачно, что я надела новое меховое манто. В черном на фоне этих стен я бы смотрелась глупо. А так фисташковый цвет стен красиво оттеняет мой белый».

Свадьба… Когда Дэвид впервые поцеловал Мэгги в саду, он был обручен. Он был обручен и все последующие недели, что они не виделись. И в ту единственную, сказочную, волшебную ночь мужчина, которого она считала своим, принадлежал другой женщине…

Обман, холодный и скользкий, вполз в душу Мэгги. Еще не брошенная, но уже обманутая. Искушенная, но пойманная в ловко расставленные сети.

В таком состоянии Мэгги боялась сесть за руль, поэтому пришлось взять такси.

Зачем Дэвиду понадобился этот спектакль с дуэлью? Зачем, если он без пяти минут женат?

– Вас как зовут? – вдруг обратилась к таксисту Мэгги.

– Джастин, мэм.

– Скажите, Джастин, если бы вы были помолвлены и завели интрижку с замужней женщиной, сказали бы ей о своей невесте?

– Если бы она спросила, сказал бы. А нет, так и не о чем говорить. Простите, мэм, но вы, женщины, любите чувствовать себя единственными. Какая разница, есть невеста, нет невесты, когда это ничего не значащая интрижка? Ну, сами посудите, мэм, если женщина при живом муже решается на романчик, ей не интересно, есть у ее любовника невеста, жена или нет.

– Ваша правда. Только иногда романчик сам все решает за женщину, – грустно констатировала Мэгги.

Таксист понял, что эта красивая зелено-глазая нимфа говорит про себя и какого-то женатого или обрученного мужчину. Ему стало неловко.

– А бывает так, что парня насильно тащат под венец, и ему стыдно рассказывать своим девчонкам о необходимости жениться. Вы у своего не спросили? – простодушно спросил Джастин.

Мэгги вспыхнула.

– Мэм, я не хотел вас обидеть, – морщась от недовольства собой, пробормотал Джастин.

Мэгги быстро взяла себя в руки, в конце концов, таксист не лез ей в душу, она сама завела этот разговор, значит, сама виновата.

– Вы открыли мне глаза, Джастин. Поворачивайте. Возвращаемся обратно.

Седьмой день он ждал Маргарет. Она ни разу не навестила его после его ареста.

Может, она боится решеток или предпочитает не видеть меня жалким и небритым? – размышлял Дэвид.

При желании объяснить можно любой поступок, а у Дэвида как раз была пропасть времени, чтобы выдумывать оправдания для Маргарет. И родители, и дядя Генри наперебой рассказывали ему о ее глубокой депрессии. А что, если она не простит его? Что, если она разочаровалась в нем из-за той сделки, которую он заключил с ее мужем? Или она решила, как и утверждает ее ненормальная подруга, что Эрик убит, и убит именно его рукой? Вопросы, одолевавшие Дэвида, не имели ответов, и никто, кроме самой Мэгги, не мог освободить его от безмерного чувства вины, не дающего отдыха ни днем, ни ночью.

Переживания по поводу отношений с Мэгги совершенно заслонили от него выдвинутые полицией обвинения в убийстве. Спокойный от осознания собственной непричастности к бестолковой жизни Эрика Слейда, Дэвид не воспринял всерьез ни один из допросов. Сто тысяч долларов, которые он вручил мужу Мэгги, открывали перед Эриком весьма богатые возможности, и, исходя из того, как горели его глаза, когда он прятал их в карман, теперь Эрик должен греться где-нибудь на золотых пляжах Майами. И если Дэвида осудят за преступление, которое он не совершал, утешением ему будет уверенность в том, что он избавил Мэгги от мужа-слюнтяя.

За семь дней Дэвид сильно похудел, лицо его приобрело землистый цвет, но глаза все так же светились надеждой, когда его вели на свидание. Она пришла! Но по ту сторону перегородки в комнате свиданий сидела либо мать, либо агент по продаже картин, либо Кристин Торн.

– Ума не приложу, что делать с Кристин, – пожаловался Дэвид дяде Генри. – Она является каждый день и рассказывает мне о рюшечках на своем подвенечном платье. Как быть, дядя?

– У твоей невесты интеллект кастрюли. Удивляюсь, как ты не замечал этого раньше. Она всерьез думает, что все вертится вокруг нее. Если ты признаешься, что предпочел ей двадцатисемилетнюю обанкротившуюся замужнюю мать двоих детей, это будет равнозначно катастрофе. Но ты обязан сказать ей правду.

– Да, я сильно изменю ее восприятие мира. Ее отец больше никак не сможет навредить Мэгги, – сказал Дэвид, вспомнив о могуществе будущего тестя. – Галерея уже принадлежит ему. Больше у Мэгги ничего нет. Кстати, ты знаешь, дядя, он обещал мне эту галерею в качестве свадебного подарка. Какой поворот!

Спустя три дня после этого разговора Дэвида разбудил лязг ключей и голос шерифа:

– Вставай, пора.

Черт возьми, Слейда действительно убили, подумал Дэвид.

Одевшись, он взглянул шерифу в глаза и спросил:

– Меня переводят в федеральную тюрьму?

– Пойдем, – махнул рукой шериф и, не надев наручники на Дэвида, зашагал к своему кабинету.

В кабинете шериф встал перед Дэвидом и, протянув ему руку для рукопожатия, произнес официальным тоном:

– Мистер Шелдон, от имени полицейского департамента штата Вермонт примите наши искренние извинения. Произошла ошибка. Все обвинения против вас сняты. Вы свободны.

Настроение у Дэвида сразу улучшилось. Он похлопал шерифа по плечу.

– Мисс Уоткинс изменила показания? Или где-то всплыло само тело?

– В некотором роде. Тело явилось к нам прямиком из Берлингтона и потребовало тебя отпустить.

– Муж Маргарет приезжал за меня просить? – удивился Дэвид.

– Вот именно. Он сказал, что у мисс Уоткинс помутился рассудок от безответной любви к нему.

– Он был один?

– Нет, с женой. – Шериф улыбнулся так, словно заранее знал, о чем спросит его Дэвид. – С миссис Слейд.

– Почему ты не передал, что я хочу с ней поговорить? – В голосе Дэвида слышались досада и раздражение.