Карлики спорили, Джакария умирал. Люди, судя по всему, не участвовали в обсуждении. Артуру показалось, что карлица, с которой он дрался, вступается за него. Не потому, что она его пожалела. Кажется, ей что-то от него было нужно.

«Пойдем со мной…»

Пират обратился к Артуру на итальянском, на французском, на греческом. Артур с трудом воспринимал действительность. Ему внезапно показалось, что в кубрике становится светлее, хотя иллюминаторы никто не отдраивал. Закончилось действие чудодейственного лекарства Расула. Сердце билось с перебоями.

Его взвалили на плечо, как куль с мукой, и понесли. Раненую ногу он не чувствовал. Он не слышал, когда пираты вытащили его на палубу. Он не видел, как фон Богль, спрятавшийся под редуктором лебедки, застрелил рыжего пирата и как озверевшие разбойники набросились на отважного немца, как тот уложил полторы дюжины врагов, прежде чем его прикрыли гвардейцы. Как через борта полезли с крючьями и сетями, как уцелевших русских моряков загоняли в трюмы.

Артура уронили на палубу, он ударился затылком. В ушах шумело море, ничего не хотелось. Он глядел в лазурную глубину неба, там кружили две чайки. Он не мог даже скосить глаза. Ничего не болело, но тело не подчинялось. На груди его, словно обнимая, покоилась ручища умирающего пирата. На спине у пирата шевелился горб.

«Кто ты такой? – внятно спросила карлица. Эта новая собеседница была моложе и энергичнее предыдущей. – Откуда ты родом? Вас много таких? Нам нужны такие, как ты…»

Понять ее оказалось совсем не сложно. Жизнь утекала из тела флибустьера, однако карлица не слишком переживала. Похоже, ее гораздо больше интересовал Артур.

«Не успею в Геную… за танками…» – не к месту подумал Коваль.

Затем солнце свернулось для него в крошечную точку – и наступила ночь.

– Кто вы такая?..

«Ты очнулся, малыш?»

Зрелая женщина, пышная, опрятная, в расшитом золотом халате. Белый потолок в прожилках… нет, это не прожилки, это изумительно точно прорисованные ветви и листья… красиво. Густой аромат благовоний, царапающий изнутри носоглотку. Сны пополам с явью.

«Хорошо, что ты вернулся. Мы беспокоились о тебе. Такой красивый, такой смелый – и так надолго ушел…»

Что-то болезненно знакомое в интонациях. Что-то неприятное, словно отголосок прежней боли. Вокруг – три треугольные жаровни, там угли, там жар, там благоухание…

Он лежал на животе и никак не мог подняться. Словно что-то придавило сверху.

«Как я сюда попал? Кажется… я с кем-то дрался?»

Из полумрака послышался мелодичный смех. Коваль приложил массу усилий, чтобы повернуть голову влево. Плечи и затылок онемели.

– Кто… там?

«Персидские котята, – загадочно улыбнулась женщина. – Ты разве не любишь котят?»

Чтобы ответить, Артуру понадобилось несколько мучительных секунд. Ему внезапно показалось, будто в рот набили ваты. Ноги и руки оставались непослушными, что-то происходило с миром. Он мучительно желал перевернуться на бок и сесть, но ничего не получалось. Затылок вылизывали шершавые язычки. Что-то пощипывало кожу на плечах, словно он обгорел на солнце.

«Как я сюда попал?»

Фантастически острый узор ковра, по которому плыли фиолетовые колечки дыма. На вязи ковра был заметен каждый стежок, пастельные тона сменялись буйными вакхическими переходами. В колбе кальяна самопроизвольно вскипело вино, рубиновая жидкость яростно клокотала внутри, хотя под треногой не билось пламя, а женщина не затягивалась.

Она приветливо улыбалась, но в ее улыбке проскальзывало что-то змеиное. Из позолоченных рукавов халата показались полные белые руки, украшенные железными кольцами. В кольцах сверкали незнакомые Артуру камни.

«С кем я дрался?..»

Дым! Проклятая ведьма подмешала что-то в дым! Но не в кофейный табак кальяна, который он отказался курить. Всему виной были ароматные благовония в чашах. Из треугольных курильниц плотными, но почти невидимыми струйками стекал жирный, навязчиво-терпкий аромат.

«Ты же любишь котят?.. – Медоточивый голос ведьмы доносился словно из глубокой шахты. Она снова раскатисто засмеялась, тряхнула кудрями, запрокинув голову. В ее ноздрях торчали белые скрутки фильтров. – У тебя больше не болит ножка? Мои котята зализали ранку…»

– Кто ты? Как тебя зо-зовут? – с трудом выдавил Коваль, протягивая руку. – Я хо… хочу встать…

Точнее, ему показалось, будто он ловко протянул руку, чтобы опрокинуть ближайшую треугольную чашу. Он промахнулся, а грозная речь его звучала, как пьяное бормотание.

Зато он вспомнил, с кем дрался. И ужаснулся, потому что внутренний будильник сигналил, не переставая. С того момента, как его, полуживого, выволокли на палубу «Витязя», прошло не меньше трех суток.

Трое суток он провалялся где-то. В небытии. Трое суток с ним что-то происходило. Он слышал, как с тоскливым шорохом осыпаются минуты, он не мог ошибиться со временем.

Трое суток пустоты.

Что они с ним делали, эти мерзкие твари? Что с экипажем, что с кораблями каравана?

Нога! Он абсолютно не ощущал боли, ногу вылечили. Ни боли, ни воспаления, ни жара.

Под полом не было воды. Море плескалось где-то поблизости, но он находился не в плавучем городе.

Сквозь шелк подушек, сквозь шерсть ковров он животом воспринимал толщу скалы.

«Все любят котят. Все просыпаются и любят котят… Ты пришел, чтобы порадовать котяток, малыш… Такой смелый и сильный…»

Он вспомнил – и похолодел.

Он вспомнил эти интонации, несмотря на то что голос был другой. Он себя обманывал – голос вообще не звучал, женщина не размыкала полных, приветливо улыбающихся губ. Ее седеющие черные волосы прикрывала нарядная косынка, увешанная по краю монетками. Ее добрые внимательные глаза отражали рубиновый цвет кипящей жидкости в колбе кальяна.

Женщина не всасывала дым, но в колбе кипела вода.

Карлица. Паразит, притворившийся человеком.

Обычный горожанин, насекомое, не заметил бы. Коваль тоже отчетливо видел ее оболочку, так натурально, так правдоподобно слепленную из дыма, из обрывков чужой памяти, из весенних фантазий. Глазами он видел оболочку, бессильно валяясь перед ней на мягких подушках, но носом чуял нечто иное.

Как можно выкрутиться, если тебя поймали в сеть? Как поступил бы Хранитель силы Бердер? Если тебя уже поймали, то резкие трепыхания лишь запутают тебя еще сильнее. Если ты в сети, лежи спокойно, копи силу, ищи слабое место, чтобы вскрыть сеть ножом или зубами…

Комната без окон и без дверей, ажурные решетки под самым сводчатым потолком, расшитые подушки, фигурки незнакомых божков, сидящая женщина… без ног.