В углу комнаты валялся каменный дверной упор величиной с мяч для регби; верхушка темна от крови, с прилипшими волосами. Саймона передернуло. Он приложил пальцы к запястью Хейворта – просто потому, что так положено, а не из надежды услышать пульс. В первый момент он решил, что показалось. Едва заметный, но настойчивый стук. Наверняка показалось. Пепельная кожа, давно засохшая кровь и даже запах вопили о смерти. Но нет – через пару секунд Саймон убедился, что слышит пульс. Роберт Хейворт был еще жив.

– Тогда буду тебя тискать, сержант, – прошептал Грэм, целуя Чарли в шею. Они лежали на ее кровати в шале полуодетые, с головой укрытые пледом. – Как тебя подчиненные зовут – сержант? Или мэм, как в «Главном подозреваемом»?

– Тихо! – шикнула Чарли. – Вдруг Оливия проснется? Давай пойдем к тебе!

Она не обжималась в одной комнате с сестрой с тех пор, как им было пятнадцать и тринадцать. Какими дурацкими, если вспомнить, были те подростковые вечеринки: полумрак чьей-нибудь гостиной, парочки по всем углам лижутся и лапают друг друга под аккомпанемент «Ультравокс».

– Ко мне? Ни за что, – выдохнул Грэм ей в ухо. – Ты не переступишь порога, пока Стеф не устроит там весеннюю уборку. Там такой бардак, ты будешь в шоке.

– Стеф убирает не только в шале, но и у тебя?

– Ага. Стеф – моя личная мусороуборочная машина, на работе и дома. Ладно, забудь про нее. Меня сейчас интересуешь только ты…

Как странно, подумала Чарли, слышать его, чувствовать, но не видеть. В шале царила глубокая чернота, напоминая Чарли о том, что она в деревне. Даже в Спиллинге, городишке не из крупных, небо ночами буро-коричневое, цвета перезрелого гриба, а не черное. Чарли поделилась этим наблюдением с Грэмом, пока они крались к шале от бывшего амбара, где разместились спа и уютный бар.

– Да уж, у нас здесь ночи так ночи, – гордо подтвердил он. – Никакого тебе светового загрязнения окружающей среды.

Любопытное замечание, отметила про себя Чарли. Для нее свет как-то не ассоциировался с загрязнением окружающей среды, но мысль Грэма она поняла.

Его грудь с густой порослью касалась ее кожи. Чарли никогда не тащилась от волосатости, но стерпеть можно. А остальное в нем замечательно. Будь они парой, многие сказали бы, что он для нее слишком хорош. Чарли мысленно приказала себе видеть в Грэме человека в целом, а не композицию, внезапно ожившую, из отдельных частей тела ее вымышленного дружка. Хотя трудно не отметить его длинные мускулистые ноги и крепкий зад. Колин Селлерс как-то обвинил Чарли в том, что она относится к сексу по-мужски. Ну и чем плохо? Кому нужны сложности? Секс в чистом виде с таким красавцем, как Грэм, лучше, чем еженощные слезы в подушку из-за безразличия придурка вроде Саймона Уотерхауса, который держит красное вино в холодильнике и не способен даже подстричься нормально.

Оттянув нижний край ее камисоли, Грэхем пробормотал:

– И как эта штука снимается?

Чарли прыснула. На нем одежды было куда меньше, чем на ней. Она откровенно тянула, но у Грэма пока не зародились сомнения по поводу того, к чему идет дело. Очень мило с его стороны. Грэм напоминал ей – поведением, не внешностью – Фолли, черного лабрадора родителей, который прыгал на Чарли и восторженно облизывал при любой возможности. Сравнение она оставила при себе. Грэм вроде не из обидчивых, но мало ли.

Чарли помогла ему стащить с нее белье.

– Вряд ли вы знаете, до чего сексуальны, мэм, – прошептал Грэм, скользя пальцами по ее телу. – Ваша кроваво-красная помада и джинсы…

– Обычные старые джинсы.

– Именно.

Чарли потянулась поцеловать его, но Грэм отстранился и снова зашептал:

– Вы в сто раз сексуальнее Хелен Мирен[11]…

– Почему именно Мирен?

– … и той сморщенной блондинки из «Чисто английского убийства», и…

– И Тревора Ива из «Воскрешая мертвых»? – подсказала Чарли.

– Э-э, нет, он сексуальнее, – решительно возразил Грэхем. Чарли рассмеялась, и он накрыл ей рот ладонью: – Ш-ш-ш! Не разбуди старшую сестрицу.

– Вообще-то младшую сестренку.

– Тогда почему ты разрешаешь ей командовать?

Зазвонил мобильник Чарли. Она выбрала для звонка начальные такты из песни «Настоящий Слим Шейди» Эминема. Большая ошибка: с каждой секундой музыка звучала все громче.

– Черт! – Чарли рылась в темноте, вытаскивая из сумки что угодно, только не телефон.

На мобильник она наткнулась в тот самый миг, когда проклятая музыка смолкла.

Комнату залил свет. Чарли заморгала и обернулась – в полной уверенности, что Грэм таким образом решил помочь ей найти телефон. Но Грэм не вставал, чтобы включить лампу, и сейчас со стоном натянул плед до самой макушки. Великолепно. Где он – герой, который бросится на выручку дамы? Она собралась с духом, повернулась и подняла голову.

Штора была отдернута. Оливия, в цветастой пижаме-кимоно, щурилась на сестру сквозь прутья ограждения. Сестра не выглядела человеком, вырванным из сна, скорее наоборот. Лив была на взводе.

– Да, я все слышала, – сообщила она. – Впрочем, что вам до этого?

– Могла бы сказать. – Чарли натянула трусы, потом рубашку.

Боже, опять… Она скривилась как от острой боли, вспомнив Саймона и ту вечеринку по поводу сорокалетия Селлерса. Оливия взбесила ее тем, что заставила вспомнить, хотя сестра ничего не знала об инциденте на юбилее. Из существенного в своей жизни Чарли только об этом ей и не рассказала.

– Почему ты притворялась спящей?

– А почему ты не проверила, сплю я или нет, прежде чем заниматься сексом в моей спальне?

– Не в твоей! Ты спишь наверху, а здесь моя спальня. – Злость взорвалась внутри Чарли фейерверком, ослепила. Она даже забыла о присутствии Грэма, пока тот не высунул голову из-под пледа.

– Пожалуй, я злоупотребил вашим гостеприимством, дамы. Не беспокойтесь, я вас сию минуту покидаю.

– Ты никуда не пойдешь, – негромко произнесла Чарли.

– Да-да, оставайтесь. – Оливия уже швыряла вещи в чемодан. – Чарли хочет быть с вами, а не со мной, так что уйду я. С меня этого дерьма довольно. Пропади я пропадом, если на неделю превращусь в парию и буду ночи напролет слушать, как вы затрахиваете друг друга до бесчувствия.

Она набросила длинное бежевое пальто поверх своего атласного ночного наряда. В таком виде только на костюмированный бал.

– Скоро полночь, – сказал Грэм. – Куда вы собрались?

– Возьму такси до Эдинбурга. Плевать, во сколько это влетит. У меня есть номер телефона – у барменши узнала, пока вы слюни пускали и чирикали, будто я пустое место. Я подозревала, что придется бежать.