— Нас никто не видел.

— Хорошо.

— Дженна, — говорю я. — Я почти уверен, что нам следует переехать из-за…

— Давай подождем хотя бы немного и убедимся, что это заявление — не утка. Или чей-нибудь трюк.

Я улыбаюсь. Ирония ситуации.

— Как письма Оуэна.

— Да, вроде того.

Мой мобильник пищит. Сработало напоминание. Через пятнадцать минут у меня занятие со следующим клиентом. Я либо еду на работу, либо должен его отменить.

— Поезжай, — говорит мне жена. — Нам ничего сейчас не остается, как только ждать.

— Если это не утка и не чей-то трюк…

— Мы обсудим это еще раз.

Я подхожу к Миллисент и целую ее в лоб.

Она касается рукой моей щеки:

— У нас все будет хорошо.

— Как и всегда.

— Да.

* * *

Дети уже слышали новости. Мы планировали рассказать им все вечером, за ужином, но ребятам уже все известно. Интернет и друзья-приятели опережают нас с Миллисент.

Если Рори и взволнован, то вида не показывает. Его рука сжимает мобильник, связующую нить с его подружкой.

Лицо Дженны как каменное. Ее глаза, обычно такие выразительные, смотрят сквозь нас. Дочь не слушает нас и не слышит. Ее нет в комнате вместе с нами. Я не знаю, где она. Дженна ничего не говорит, пока мы с Миллисент пытаемся внушить ей то, что уже повторяли неделями: ты в безопасности.

Мне кажется, она нам не верит. Я даже не убежден, что сам верю нашим словам. Все, что Дженна считала правдой, оказалось неправдой. Оуэн никогда сюда не возвращался. Это был кто-то другой. А кто — никто понятия не имеет.

Я не могу винить дочь за молчание. Мне тоже хочется помолчать.

Пока мы ее уговариваем, Рори вскакивает и устремляется к лестнице. Уже набивая в телефоне какую-то эсэмэску. Дженна продолжает глядеть сквозь нас.

— Малышка? — дотрагиваюсь я до руки дочери. — Ты в порядке?

Дженна поворачивается ко мне, ее взгляд фокусируется:

— Это все была ложь. Убийца, возможно, никуда не уехал.

— Мы еще этого не знаем, — говорит Миллисент.

— Но такое ведь может быть.

Я киваю:

— Может быть.

Проходит минута, другая.

— Ладно, — произносит, наконец, Дженна, выдергивая руку из-под моей ладони. И поднимается: — Я пойду наверх.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

Мы с Миллисент провожаем дочь глазами.

Остаток вечера я провожу в Интернете, подыскивая для нашей семьи новое место жительства. Я просматриваю сайты о погоде, школах, стоимости жизни и, конечно же, новости. Так необычно — не знать, что будет дальше. С тех пор, как я написал Джошу первое письмо, большинство новостей меня не удивляли. Я уже знал содержание писем и мог догадаться, как их истолкуют. Даже сообщение о теле Наоми не стало для меня неожиданностью. Я не был в курсе деталей, но знал, что его найдут.

Единственное, что меня тогда удивило — это порезы бумагой.

Теперь иначе. Ничего знакомого. Ничего ожидаемого. И мне это не нравится.

52

Я смотрю новости по телевизору, как будто я в эту историю не вовлечен. Как будто я — просто зритель. И, поскольку я не в силах изменить ее ход, я только надеюсь. Каждый раз, когда я включаю новости, я надеюсь, что сестра Оуэна окажется лгуньей. Но в один из вечеров я стою на заднем крыльце, смотрю по мобильнику одиннадцатичасовой выпуск новостей и… Увы, Джош говорит иное.

Он вещает из студии — в пиджаке и галстуке. И его лицо выглядит так, словно он побрился за несколько минут до эфира. С самым что ни на есть серьезным видом Джош сообщает зрителям, что Дженнифер Рили возвращается в страну. Она хочет обелить имя брата.

У меня снова возникает желание отшвырнуть телефон. Но его перебивает скрип сбоку дома. Встав с крыльца, я всматриваюсь в темноту.

Рори.

Он все же продолжил убегать из дома после того, как я его застукал.

Или точнее: он смог и дальше ускользать из дома после того, как я его за этим застал. Интересно, сколько раз я его пропустил?

Сын замечает меня, едва его ноги касаются земли. Рори только выбирался из дома, а не возвращался обратно.

— О, — восклицает он. — Привет.

— Решил подышать свежим воздухом?

Ничего не признавая, сын пожимает плечами.

— Садись потолкуем, — говорю я.

Но вместо того, чтобы сесть на крыльцо, мы проходим вглубь двора. Там — между большим дубом и демонтированной игровой площадкой — стоит стол под зонтиком, для пикников.

— У тебя не так много мест, где ты можешь поговорить об отлучках из дома, — замечает Рори.

Еще несколько дней назад, когда Оуэн вроде бы исчез навсегда, такой комментарий меня бы не задел. Я и сам собирался поговорить с сыном о его первой девушке. Теперь я воспринимаю этот разговор как рутинную обязанность.

Я указываю на одну из скамеек:

— Сядь. А ну, сядь, я сказал.

Рори садится.

— Во-первых, говорю я, — ты, наверное, заметил, что у твоей сестры проблемы. Ты — ее единственный брат. И, я думаю, ты не хочешь, чтобы ей стало хуже?

Рори мотает головой.

— Конечно, не хочешь. Я в этом уверен. И поэтому ты не расскажешь ей свою версию о том, будто бы я обманываю твою мать.

— Версию?

Я смотрю сыну прямо в глаза.

Он снова мотает головой:

— Нет, я не собираюсь ей этого рассказывать.

— Я также понимаю, что ты не сравниваешь себя со мной, хотя тоже норовишь улизнуть ночью из дома. Потому что ты более чем вдвое моложе меня. И повзрослеешь еще не скоро. Ты не должен сбегать из дома.

Рори кивает.

— Что? — уточняю я.

— Я и не думал сравнивать себя с тобой.

— И я также знаю, что на мой вопрос, куда ты бегаешь по ночам, ты не ответишь мне — «потусить с Дэниэлом». Потому что ты идешь сейчас не к Дэниэлу, так?

— Да.

— Ты сбегаешь из дома, чтобы увидеться с Фейт Хаммонд.

— Да.

— Отлично. Я рад, что мы все прояснили.

Мобильник Рори вибрирует. Сын переводит глаза с телефона на меня.

— Давай ответь.

— Да все нормально.

— Не заставляй Фейт ждать.

Рори проверяет мобильник и посылает эсэмэску, смахивая с глаз рыжие пряди. Фейт сразу же отвечает, и он отправляет ей еще одно послание. Общение продолжается, и я жду, пока сын снова не кладет мобильник на стол. Экраном вверх.

— Извини, — говорит он.

А я вздыхаю.

Я на Рори совсем не сержусь. Он — просто ребенок, мальчишка, который внезапно открыл для себя, что девчонки не такие уж и плохие. Он привык повторять,