Я пытаюсь дозвониться до Энди — узнать, как он поживает. Но Энди не отвечает на звонки и не перезванивает мне. Я было попробовал разыскать его в сети, выяснить, где он теперь живет и чем занимается, но через несколько минут оставил свою затею.

И меня до сих пор беспокоит тот пузырек с глазными каплями. Я не нашел подтверждений тому, что Рори или кто-то другой в нашей семье балуется наркотиками. Но тогда что эти капли делают в нашем доме, тем более — в кладовке? Какой смысл и кому нужно их прятать?

* * *

Кекона уехала на целый месяц на Гавайи. И теперь моя первая клиентка — миссис Лиланд. Она не любит болтать ни о преступлениях, ни об Оуэне. Миссис Лиланд — серьезный игрок; она разговаривает только о теннисе.

После урока с ней у меня есть пять минут до занятия со следующим клиентом. Этого времени вполне достаточно, чтобы прочитать эсэмэску от Миллисент.

«?»

Я не понимаю, что это значит, или что она хочет узнать у меня. Поэтому набиваю в ответ:

«Что?»

Посередине моего урока с пенсионером Артуром Миллисент присылает мне ссылку на газетное сообщение. Его заголовок звучит бессмыслицей:

«ОУЭН МЕРТВ»

Я прочитываю статью один раз, другой, третий. И с каждым разом она мне кажется все менее правдоподобной.

«Пятнадцать лет назад Оуэн Оливер Рили был обвинен в убийстве, но выпущен на свободу из-за лазейки в законе. Он исчез бесследно. И снова о нем заговорили только недавно, когда было найдено тело молодой женщины и некто, назвавшийся Рили, прислал местному репортеру письмо, в котором взял на себя ответственность за ее убийство и пообещал убить еще одну женщину, назвав даже точную дату ее исчезновения. После обнаружения тела второй женщины всем показалось, будто Оуэн сдержал свое обещание. В следующем письме говорилось, что он исполнил задуманное и теперь уезжает из этих краев навсегда. Но был ли это действительно Оуэн?

«Нет», — отвечает Дженнифер Рили. На прошлой неделе сестра Оуэна связалась с местной полицией и сделала заявление.

В заявлении, настолько шокирующем, что ему с трудом верится, она утверждает, что пятнадцать лет назад они с братом переехали в Европу. И никогда больше не возвращались в Америку, даже с кратковременным визитом. Более того, они сменили имена и жили анонимно.

Пять лет назад у ее брата врачи диагностировали рак поджелудочной железы, и после нескольких сеансов химиотерапии Оуэн перестал бороться со своей болезнью и умер. Его тело было кремировано; так, во всяком случае, говорится в заявлении Дженнифер Рили.

Как она призналась полиции, до недавнего времени она даже не подозревала, что ее брат «вернулся» в тот край, где он вырос. «Я ничего не собиралась предпринимать, — сказала Дженнифер Рили. — Мы так давно уехали из этих мест. Но одна моя старая приятельница связалась со мной и убедила меня сделать заявление, потому что полиция была уверена, что этих женщин убил Оуэн. Так вот, я заявляю со всей ответственностью: недавние убийства двух молодых женщин — настоящая трагедия. Но мой брат к ним не причастен».

51

Мой телефон лежит на бетонном корте, экран разбит. Я не помню, чтобы я его уронил. Или, может, я его бросил?

Чья-то рука касается моего плеча. На меня смотрит Артур, мой клиент. Его глаза скрыты под густыми седыми бровями, и эти брови обеспокоенно изгибаются.

— С вами все в порядке? — спрашивает Артур.

Нет. Не в порядке.

— Извините. Я должен уйти. Это семейное…

— Да-да, конечно. Идите.

Я подбираю телефон, хватаю сумку и покидаю корт. На пути к парковке я слышу, как меня приветствуют какие-то люди, но их лиц я не вижу. Перед моими глазами стоит лишь один заголовок: «ОУЭН МЕРТВ».

Уже в машине, с включенным двигателем, я вдруг осознаю, что понятия не имею, где сейчас Миллисент. Я же снял с ее автомобиля маячок.

Ощущая пальцами трещины в экране мобильника, я посылаю ей сообщение:

«Ночное свидание»

И тут же получаю ответ:

«Свидание за обедом. Сейчас»

Я уже выезжаю с парковки.

Дети в школе, поэтому мы встречаемся дома. Машина Миллисент стоит у входа; сама она уже в доме, меряет шагами общую комнату. Сегодня на ней синие туфли, и они не цокают при ходьбе. Волосы Миллисент теперь короче, чем были раньше, — она обрезала их по плечи, потому что не хотела, чтобы в женской половине нашей семьи только Дженна ходила с короткими волосами. Когда я захожу в комнату, Миллисент останавливается. Мы смотрим друг на друга. Сказать нечего. Разве что мы облажались.

На губах жены вдруг мелькает улыбка. Нерадостная.

— Такого я не предвидела.

— Мы не могли такое предвидеть.

Я протягиваю к ней руки, и Миллисент падает в мои объятия. Мое сердце бьется быстрее обычного, и она припадает к нему головой.

— Теперь они начнут искать настоящего убийцу, — говорю я.

— Да. — Миллисент откидывает голову назад и поднимает на меня свои глаза.

— Мы можем уехать.

— Уехать?

— Ну да. Просто взять и уехать отсюда. Мы не обязаны здесь жить. Мы не обязаны даже проживать в этом штате. Я могу учить теннису где угодно. И ты можешь продавать недвижимость где угодно, — эта идея осенила меня только что, пока я сжимал Миллисент в объятиях. — Выбери место.

— Это не серьезно.

— Но почему?

Миллисент отстраняется от меня и снова начинает расхаживать по комнате. Я знаю, что она прокручивает в уме списки домов, пытается сообразить, что нужно сделать.

— Сейчас середина учебного года.

— Я помню.

— Я даже не решила, куда бы мы могли уехать.

— Мы можем решить это вместе.

Миллисент снова задумывается.

Я повторяю очевидное:

— Они будут искать настоящего убийцу.

До сих пор это не было проблемой. Первые два тела не были найдены. До того, как нашли тело Линдси, никто и не подозревал о существовании убийцы. Полицейские никого не искали. Теперь они будут искать. И теперь им известно, что убийца выдавал себя за Оуэна.

— Они никогда не догадаются, что это были мы, — говорит Миллисент.

— Никогда?

Миллисент мотает головой:

— Теперь я уже ни в чем не уверена. Мы практически все разделили. Я никогда не дотрагивалась до писем…

— Но ты где-то прятала Наоми…

— Ты никогда этого не видел. А тебя? Тебя видели с…

— Нет. Я никогда не разговаривал с Наоми.

— Никогда? — Миллисент на секунду замолкает. — Это хорошо. Никто тебя с ней не видел.

— Нет.

— А с Линдси?

Я мотаю головой. Мы с Линдси общались во время