— В другой раз. А сейчас я поеду домой.

— Ты уверен?

Энди кивает и уходит. Он не возвращается в клубный дом, а идет прямиком к парковке. Меня так и подмывает крикнуть ему вдогонку, что в таком состоянии ему не стоит садиться за руль. Но я этого не делаю. Парковщики его тормознут. Ответственность и всякое такое.

* * *

Мои уроки продолжаются. И никаких новостей. Никаких звонков, никаких новых потрясений. До тех пор, пока я по дороге с работы домой не заезжаю на мойку.

Я обычно проверяю свой одноразовый телефон, по меньшей мере, каждый второй день. Но тут я нарушил это правило. Слишком много всего навалилось. Слишком много других вопросов пришлось разруливать.

Телефон спрятан в запасном колесе, в моем багажнике. На мойке я опустошаю его. И вместе с остальными вещами достаю этот мобильник. Пока автомобиль моется, я его включаю. И нервно вздрагиваю, услышав сигнал о поступлении нового смс-сообщения.

И звук, и сам телефон старомодные. Это даже не смартфон — просто предоплаченный телефон, причем довольно увесистый. Он тяжелее, чем кажется на вид. Я приобрел его в дискаунтере несколько лет тому назад. Решился на его покупку я не сразу. Не то чтобы я не мог определиться с выбором модели — все предоплаченные телефоны похожи друг на друга. Просто я колебался, нужен ли мне вообще такой телефон. А потом ко мне подошла приятная продавщица и поинтересовалась, может ли она мне чем-нибудь помочь. Женщина выглядела слишком пожилой, чтобы превосходно разбираться в электронике, но оказалось, что она знала о ней все. И она была такой внимательной, такой терпеливой, что я засыпал ее вопросами. Ответы не имели значения. Меня не волновали технические подробности. Я пытался понять, стоит мне покупать второй мобильник, для разового пользования. И, по-моему, купил я его в итоге только потому, что не купить чего-нибудь у такой продавщицы было просто невежливо. Я отнял у нее слишком много рабочего времени.

С тех пор я и пользуюсь этим мобильником — иногда. Последнее сообщение от Аннабель. Я не думал о ней после того, как исключил ее из нашего с женой плана. У меня не было причин о ней думать — пока она сама не напомнила о себе. Точнее, прислала эсэмэску. Что толку звонить глухому человеку.

«Привет, незнакомец, давай еще разок выпьем что-нибудь. Да, это Аннабель☻»

Я понятия не имею, когда она отправила это сообщение. Оно поступило на мой телефон, только когда я его включил. Аннабель могла послать эсэмэску неделю назад. По крайней мере, прошла ровно неделя с тех пор, как я его проверял.

Стоит ли мне отвечать Аннабель? — задумываюсь я. — Написать хотя бы, что я ее не намеренно игнорю.

Моя машина все еще моется, и я прокручиваю экран мобильника. Перед эсэмэской от Аннабель — сообщение от Линдси. То, которое я намеренно проигнорировал. Ему уже пятнадцать месяцев.

«Мы классно провели время, Тобиас. До скорой встречи!»

Тобиас. Он никогда не должен был обретать свою собственную личность. И не должен был спать с другими женщинами.

Мы с Миллисент придумали его вместе. Случилось это в ту редкую холодную ночь во Флориде, когда температура опустилась ниже пяти градусов. Между горячим какао и мороженым появился на свет Тобиас.

— Ты не можешь изменить свой внешний вид, — сказала мне Миллисент. — Я имею в виду, не пользуясь париком или фальшивой бородой.

— Я не ношу париков.

— Значит, нужно придумать что-нибудь другое.

Именно я предложил притворяться глухим. Всего за несколько дней до этого я проводил урок с одним глухим подростком, и для общения мы пользовались мобильниками. Мне это запомнилось, и я выдвинул такую идею.

— Замечательно, — сказала Миллисент и поцеловала так, как мне нравится.

А потом мы стали придумывать мне имя. Оно должно было быть запоминающимся, но не редким и необычным. Традиционным, но не слишком простым. Остановились мы на двух вариантах: Тобиас и Квентин. Мне захотелось называться Квентином — из-за прозвища от этого имени. Квент, на мой взгляд, звучало лучше, чем Тоби.

Мы долго спорили с женой, взвешивали все «за» и «против». Миллисент даже уточнила происхождение этих имен.

— Тобиас происходит от еврейского имени Товия, — вычитала она в Интернете. — А Квентин — от римского Квинтинус.

Я пожал плечами. Меня не волновала этимология.

— Квентин происходит от римского слова, означающего «пятый», — продолжила Миллисент. — Товия — библейское имя.

— А что он сделал в Библии?

— Сейчас посмотрим, — Миллисент прокрутила экран и сказала: — Он изгнал демона, чтобы спасти Сару, а потом взял ее в жены.

— Я хочу быть Тобиасом, — заявил я.

— Ты уверен?

— Кто не хочет быть героем?

В ту ночь родился Тобиас.

Не многие люди встречали его на своем жизненном пути — только несколько барменов и несколько женщин. Даже Миллисент с ним не общалась. Тобиас — это почти что мое альтер эго. У него даже есть свои собственные секреты.

Я не отвечаю на послание Аннабель. Я отключаю мобильник и снова прячу его в багажнике.

34

Рождество шесть лет назад.

Рори восемь, Дженне семь. И оба начали спрашивать, почему у них только одна бабушка и один дедушка. Я никогда не рассказывал им о своих родителях. Никогда не объяснял, кем они были и как умерли. Вопросы детей заставили меня задуматься над тем, как мне им лучше это преподнести. Что именно нужно сказать.

Как-то ночью я спустился на кухню в надежде на то, что набитый живот сделает меня достаточно сонным, чтобы справиться с бессонницей. Я начал доедать — прямо из сотейника — остатки запеканки с бобами. Холодной, но не слишком противной. Я еще не доел ее, когда на кухню зашла Миллисент. Она схватила вилку и уселась рядом со мной.

— Что тебя так напрягает? — спросила жена. И, зачерпнув вилкой большой кусок запеканки, уставилась на меня в ожидании.

Я никогда не вставал посреди ночи, чтобы поесть. Миллисент это знала.

— Дети расспрашивают о моих родителях.

Миллисент приподняла брови, но ничего не сказала.

— Если я совру им, что их бабушка и дедушка были расчудесными людьми, а они потом узнают правду, они меня возненавидят. Ведь так?

— Возможно.

— Но они могут возненавидеть меня и по любой другой причине.

— Только на время, — сказала Миллисент. — Думаю, все дети проходят этап, когда они во всем винят родителей.

— И как долго он обычно длится?

Жена пожала плечами.

— Лет двадцать?

— Надеюсь, за это время они поумнеют.