больше у меня появляется мотивация сделать это одним из лучших сексуальных переживаний в жизни моей мамочки.

Когда дело касалось секса, мы слишком часто расходились во мнениях. Она хотела доставить мне удовольствие, даже за счет собственного, за исключением того, что ее высшее удовольствие приходило, когда я использовал ее тело для собственного удовольствия. Но мне было трудно заставить себя по-настоящему ИСПОЛЬЗОВАТЬ ее тело для собственного удовольствия, все мои инстинкты, вдохновленные Кирой, говорили мне сначала сосредоточиться на ЕЁ удовольствии. Возможности заниматься сексом один на один были для нее, по-видимому, редкими и драгоценными, но случаи, когда Ким брала на себя наши занятия любовью, были для меня еще более редкими и драгоценными, и я обнаружил, что с радостью наслаждаюсь этим опытом.

Я не мог вспомнить, когда в последний раз Ким подталкивала меня во время секса, если вообще это делала. Сегодня вечером она буквально толкнула меня, скользнув пальцами по моим волосам и дернув мою голову к себе для обжигающего поцелуя, прежде чем приложить ладонь к моей макушке, чтобы подтолкнуть меня назад, чтобы пососать ее протекающие соски, за которым последовал еще один толчок еще ниже для чтобы съесть ее. Даже после того, как я снял с нее всю одежду, она никогда не позволяла мне оставаться на одном месте очень долго, время от времени молча дергая меня за голову, а в противном случае отдавая короткие словесные приказы.

«Съешь меня снова! Съешь меня снова!» проворчала она в одну минуту.

«Соси мои сиськи! Соси мои сиськи!» стонала она в другую.

Она дернула меня за голову, так что я немного лизнул ее подмышку. Спустя несколько мгновений она снова уткнула меня лицом в свою промежность и так крепко обхватила бедрами мою голову, что я подумал, что могу задохнуться. Но я мог сказать, что Ким была прямо на грани оргазма в тот раз, и, продолжая жевать ее клитор, я одновременно поднял три жестких пальца и воткнул их в ее влагалище.

«О-ВААААААХХХХ!» Ким кричала изо всех сил, объявляя о своей кульминации, чтобы ее услышала вся квартира. Я продолжал жевать ее клитор и продолжал трясти пальцами по ее щели на протяжении всего ее оргазма, продлевая удовольствие моего возлюбленной до тех пор, пока я мог поддерживать ее состояние. Но в конце концов голос Ким стал тише, а вместе с ним и ее оргазмический пик.

Когда бедра Ким упали с моих щек, я не мог не взглянуть на пуфик. Я был одновременно удивлен и все же не удивлен, обнаружив, что пуфик пуст, поскольку идея о том, что Джун взбесится и полностью сбежит из комнаты, не была совершенно непостижимой. Но мгновение спустя я понял, что Джун просто перебралась в плюшевое кресло, с которого, честно говоря, был лучший вид.

Но Ким покачала головой и, переведя дыхание, рявкнула: «Встань с кресла. Ты можешь сесть туда позже, но прямо сейчас оно нам нужно».

Удивленно моргнув, Джун освободила место и рванулась обратно к оттоманке, как будто ее поймали на незаконном проникновении или что-то в этом роде. Она застенчиво покраснела и слегка согнулась в талии, чтобы обхватить руками колени.

Тем временем Ким снова взяла меня за макушку со словами: «Ты. Садись. В кресло». Но, в то время как я сделал, как было приказано, она осталась лежать на спине напротив моей кровати, согнув ноги, тяжело дыша: «Дайте мне минутку, чтобы отдышаться. Это было сильно…»

Я усмехнулся и позволил своим глазам блуждать по обнаженной фигуре моей мамочки. Мне нравилось ее тело, даже растяжки, потому что они напомнили мне о сыне, которого она родила. Мне нравились ее большие груди, и я буду скучать по ним, когда они снова сожмутся, когда BJ начнут отучать от груди и ее молоко иссякнет. Я буду скучать по молоку, потому что в том, чтобы пить его прямо из источника, было что-то одновременно восхитительное и озорное. И мне нравился блеск в ее глазах, когда она смотрела на меня, узы любви были между двумя родителями крошечного человечка, которые никогда не могли быть разорваны.

Этот блеск остался в глазах Ким, когда она наконец встала с кровати, но вместо того, чтобы подойти ко мне, она упала на четвереньки и поползла. В каком-то смысле она, казалось, возвращалась к старым привычкам покорности, представляя себя в таком положении и явно приближаясь ко мне с намерением орально служить своему шуджину. И все же было что-то хищное в ее выражении лица, кошачье в том, как она покачивала бедрами и возбужденно улыбалась. Никто не мог смотреть на ее движения и думать, что она покорна. Ким явно контролировала ситуацию, явно была агрессором, а я был просто ее следующим обедом.

Первыми ушли мои брюки-слаксы. Ким стянула мои брюки и боксеры до щиколоток, чтобы я оставалась голым в кресле. Я потратил двадцать минут на то, чтобы медленно раздевать Ким, целуя каждый дюйм ее кожи и, в конце концов, съел ее до захватывающего оргазма, и это подняло меня в нужное настроение. Наблюдение за тем, как она жадно облизывает губы, пока крадется по полу на четвереньках, удерживало стояк в моем стволе. И целая восьмидюймовая колонна человеческого мяса гордо вздымалась к потолку, как только Ким убрала мою одежду.

Джун ахнула при виде своей первой опухшей пурпурной эрекции. Защищенной девственнице толстый пульсирующий фаллос вполне мог показаться довольно устрашающим. Мне сказали, что первая мысль женщины при виде меня состояла в том, чтобы задаться вопросом, как, черт возьми, эта штука вообще поместится в ее крошечное влагалище. Но в моем сексуально возбужденном состоянии, когда кровоток покинул мою большую голову в пользу маленькой, меня не беспокоила нервозность Джун. Я хотел собственного впечатляющего оргазма, и мысль о том, что мой большой член пугает ее, наполнила меня гордостью, а не беспокойством.

Ким, конечно, ничуть не испугалась. Мой член был ее игрушкой, ее любимой игрушкой. Она схватилась за основание правой рукой, ее пальцы были недостаточно длинными, чтобы обхватить всю окружность, и она использовала эту хватку, чтобы махать моим шестом влево и вправо, по и против часовой. Хихикая, она нарушила собственное правило игнорировать Джун и улыбнулась нашему вуайеристу мерцающей ухмылкой. Но,