здесь не было и в помине, как и самого ручья. Я лежала на дне крутого оврага, где кроме меня был какой-то строительный мусор и кучи прелой прошлогодней листвы. Что за наваждение? Куда все делось.

— Кажется, ваш ассистент не совсем в порядке, — лекарь обратился к профессору, словно меня тут и не было, — я настаиваю на тщательном осмотре.

Профессор Кеназ кивнул. Вдвоем они подняли меня и, подхватив под руки, помогли выбраться из оврага и усадили на скамейку в тени раскидистого дерева. Я припадала на правую ногу — кажется подвернула при падении.

— Оливер! Мне нужно осмотреть вас. Я подозреваю магическое вмешательство или лихорадку Кроу, — мягко говорил лекарь, — требуется проверить живот и спину. При лихорадке там появляются синие круги.

Я в ужасе смотрела на лекаря и приближающегося профессора. Прилюдно оголяться я была не намерена, хоть и знала, что выше пояса мой артефакт по перемене внешности справляется идеально.

— Я настаиваю, — сказал доктор, — лихорадка Кроу может быть очень заразной, я не могу позволить вам контактировать с другими посетителями и работниками клуба, пока не буду уверен, что галлюцинация не вызвана заболеванием.

Преодолев смущение, я начала расстегивать рубашку. Еще никогда я не раздевалась перед мужчиной. Точнее перед двумя, но доктор не в счет. А вот то, как за неловкими движениями моих заплетающихся пальцев следил Альберт, меня несколько настораживало. От его пристального взгляда меня бросило в жар.

Наконец я дошла до последней пуговицы, и скинула рубашку, чтобы продемонстрировать доктору отсутствие признаков опасного заболевания. В этот момент мне было так жарко, что я даже не почувствовала прохладного весеннего ветра.

Осмотрев меня со всей тщательностью, лекарь удовлетворенно кивнул и разрешил одеться.

— Все в порядке, — сказал мой мучитель, — теперь можно осмотреть ногу.

Лекарь диагностировал растяжение, посоветовал проводить меня в комнату и выдал пахучую мазь от мелких травм. Только вот дойти до нашего корпуса самостоятельно я не смогла. Боль не давала наступить на ногу, и я со стоном рухнула назад на лавку.

В следующее мгновение сильные руки профессора помогли мне подняться.

— Обопрись на меня, я помогу дойти до наших апартаментов, — выдохнул Альберт мне на ухо.

От этой вполне безобидной фразы у меня мурашки побежали по телу. Я попыталась отстраниться, но идти самостоятельно я бы не смогла. Пришлось принять помощь Альберта и пройти расстояние до нашего корпуса в непозволительной близости от его разгоряченного тела.

Последним непреодолимым препятствием оказалась лестница на второй этаж, где располагались наши комнаты. Я пробовала подняться и так, и этак. Была даже мысль ползти вверх на четвереньках, но делать это при Альберте я постеснялась. Посмотрев на мои мучения, профессор сделал то, от чего голова пошла кругом — подхватил меня на руки легко поднялся наверх, будто я и вовсе ничего не весила. Только когда он опустил меня на постель в моей комнате, я поняла, что все это время не дышала.

Справившись с моей транспортировкой, профессор выпрямился и сделал было шаг в сторону, но споткнулся обо что-то и, не удержав равновесия, рухнул прямо на меня. Пока я слабо трепыхалась под оцепеневшим наставником, на постель запрыгнула рыжая шиншилла и довольно почесала мордочку.

Альберт

Как там говорил Грос: днем будет холодный контакт, а вечером — горячий? Он как будто тоже в какие-то магические гадательные карты глядел. На нас с Оливером нашло внезапное безумие, причем на обоих сразу. И если мне это все же удалось скрыть, то у эльфа получилось бы вряд ли. Более того, не будь такого странного поведения с его стороны, я решил бы, что мне все почудилось. Хотя и так почудилось же… не было Оливера на месте мишени!

Ну вот, я даже понятно не могу рассказать, что произошло. Да и как объяснить тот факт, что бросая в очередной раз дротик, я вдруг увидел вместо цели своего ассистента? Почему этот парень грезится мне повсюду? Что со мной не так? Причем, перед этим я вообще метал не целясь и почти не глядя, никак не мог сосредоточиться на процессе.

А потом — это странное поведение Оливера. Он ведь мог покалечиться или даже погибнуть. Что такое с ним происходит? Мне все чаще кажется, он тоже что-то чувствует. Может, конечно, не в таких масштабах, как я. Потому что у меня, как верно выразился Аполлоний, снесло башню.

Иначе почему меня затрясло, когда Оливер принялся расстегивать пуговицы на рубашке? Как зачарованный, я следил за его изящными пальцами, не понимая, чего, собственно, ожидаю. А потом упрекнул себя, поскольку забыл, как ему может быть сейчас больно. Нашел время любоваться, когда эльф страдает. Возможно, от опасной хвори. И судя по тому, что мне чудилось перед этим, заразной. Мне стало так стыдно, что я покраснел, кажется. Но к счастью, осмотр не показал ничего, кроме отличного телосложения Оливера (и о чем я опять думаю!).

Почему-то невыносимо тяжело было видеть, насколько ему больно, без возможности облегчить эту боль. Но что я мог сделать? Парень начал что-то подозревать, поскольку с явной неохотой оперся на мое плечо, лицо его исказилось и возможно причина была не только в поврежденной ноге. Неужели я начал вызывать у него отвращение? Еще бы, веду себя так двусмысленно временами. Обхватив Оливера за талию, я постарался не прижать его к себе сильнее, чем это позволяли приличия. Он хотел отстраниться, но не мог, отчего ситуация накалялась еще больше.

У самой лестницы эльф чуть не лишился чувств, как мне показалось. Он был таким вымотанным и несчастным, что я больше не смог бороться с собой. Мне настолько нестерпимо захотелось ему помочь, что я заглушил последний шепот разума и подхватил Оливера на руки. Удивительно, насколько легким он оказался. Все же от молодого человека я ожидал большей…увесистости что ли. А в нем массы как в хрупкой девушке. Или это адреналин все сгладил. Наконец, самое сложное было позади, мы добрались до комнаты и до кровати Оливера. Опустив его куда положено, я подумал, какое странное дежавю. Для полного ощущения не хватает только одного…

И кто меня за извилины тянул, спрашивается? Не успел я отследить эту мысль, как тут же почувствовал под ногой странное, подвижное препятствие и потерял равновесие. На этот раз, не только душевное. Не в силах повлиять на ситуацию, я полетел на кровать своего ассистента. Похоже, это начинает входить в привычку. Оливер безуспешно пытался высвободиться, придавленный моим