— Кто знает? Возможно. Не удивлюсь, если он передаст его новостным агентствам. От него можно ожидать что угодно. Но я лишь сказал: «Большое спасибо, Ричард, за то, что поставил меня в известность». А затем я отключил телефон.

Он повернулся и хмуро посмотрел на Амелию.

— Что-то внизу до странности тихо.

— Я велела отсоединить все телефоны от розеток. Нам нужно придумать, что мы будем говорить.

— А что мы ответили по поводу воскресной шумихи?

— Я сказала, что еще не читала статью в «Сандей Таймс». И что мы не планируем комментировать ее.

— По крайней мере, мы теперь знаем, кто подкинул им эту историю.

Лэнг покачал головой. На его лице появилась почти восторженная ухмылка.

— А ведь он ведет охоту на меня, не так ли? Воскресная утечка в прессу была лишь подготовкой для заявления, которое он сделал во вторник. Выстраивая кульминацию, Райкарт отвел три дня на освещение в печати вместо одного. Это прямо из учебника.

— Твоего учебника.

Лэнг кивнул головой, принимая комплимент Амелии, и снова повернулся к окну.

— Ну, вот, — сказал он. — Похоже, приближается еще одна проблема.

По тропинке вдоль дюн шагала небольшая непреклонная фигура в светло-синем плаще. Рут двигалась так быстро, что полицейский, сопровождавший ее, раз за разом был вынужден переходить на легкий бег, чтобы угнаться за ней. Остроконечный капюшон был низко опущен, защищая от ветра ее лицо и прижатый к груди подбородок. Он придавал Рут сходство со средневековым рыцарем, спешившим на битву.

— Адам, мы должны распространить наше собственное заявление, — сказала Амелия. — Если ты промолчишь или затянешь паузу, то это воспримут как…

Она повертела ладонью перед лицом, изображая нечто несерьезное.

— И люди сделают неправильные выводы.

— Верно, — согласился Лэнг. — Как насчет такого ответа?

Амелия сняла колпачок с серебристой авторучки и открыла блокнот.

— Ознакомившись с заявлением Ричарда Райкарта, Адам Лэнг дал следующий комментарий: «Когда в Англии была популярна политика стопроцентной поддержки Соединенных Штатов в глобальной войне с терроризмом, мистер Райкарт тоже одобрял ее. Когда она стала непопулярной, он превратился в ее ярого критика. После того как этот человек был уволен из министерства иностранных дел в связи с его явной некомпетентностью, он внезапно проявил неудержимый интерес к так называемым правам подозреваемых террористов. Тут и трехлетнему ребенку ясно, что его заявление является еще одной попыткой очернить своих бывших коллег». Точка. Конец абзаца.

Где-то на середине комментария проворная рука Амелии повисла в воздухе. Миссис Блай зачарованно смотрела на бывшего премьер-министра, и если бы я верил в чудеса, то мог бы поклясться, что у Снежной королевы в глазах сияли настоящие слезы. Лэнг тоже не отрывал от нее взгляда. Послышался тихий стук. Дверь открылась, и в кабинет вошла Элис. В ее руке был лист бумаги.

— Извините, Адам, — сказала девушка. — Это только что поступило к нам от американского агентства новостей.

Лэнг с явным сожалением отвел взгляд от Амелии, и я вдруг понял (уверенно, как будто знал наверняка), что их отношения были не просто профессиональными. После немного затянувшейся паузы он взял у Элис отпечатанный лист и начал читать его. В этот момент в кабинет вошла Рут. К тому времени я уже чувствовал себя актером, который покинул сцену в середине пьесы, сходил в туалет и, вернувшись, каким-то образом попал на другой спектакль: главные актеры делали вид, что меня здесь нет; я знал, что должен удалиться, но не мог придумать повода для ухода.

Лэнг закончил читать текст и отдал его Рут. Заметив наши вопрошающие взгляды, он мрачно пояснил:

— Агентство новостей ссылается на надежный источник в Гааге, кем бы он ни был. Это информатор сообщил, что завтра утром прокурор Международного суда выступит с важным заявлением.

— Ах, Адам! — воскликнула Амелия.

Она прикрыла рот рукой.

— Почему нам не прислали никаких предупреждений? — спросила Рут. — Что делают люди с Даунинг-стрит? Почему мы не услышали ни слова из посольства?

— Все телефоны отключены, — сказал Лэнг. — Возможно, они пытаются сейчас связаться с нами.

— Никогда не упоминай о сейчас! — пронзительно закричала Рут. — Какой толк в сейчас, черт возьми? Мы должны были знать об этом неделю назад! Чем занимаются твои люди в правительстве?

Затем она обрушила свою ярость на Амелию:

— Я думала, что ваши обязанности включают в себя постоянные контакты с кабинетом министров. Только не говорите мне, что они ничего не знали!

— Прокуратура Международного суда очень щепетильна в вопросах информирования подозреваемых, если те находятся под следствием, — ответила Амелия. — Особенно когда речь идет о членах правительства. Им не посылают никаких извещений на тот случай, чтобы они не уничтожили улик.

Очевидно, ее слова ошеломили Рут. Миссис Лэнг потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя от шока.

— Так вот кто теперь Адам? Подозреваемый?

Она повернулась к мужу:

— Тебе нужно поговорить с Сидом Кроллом.

— Мы еще не знаем решения Международного суда, — возразил Лэнг. — Кроме того, я должен сначала связаться с Лондоном.

— Адам, если бы они хотели, то давно бы вытащили тебя сухим из воды, — сказала Рут. — Тебе нужен адвокат. Звони Сиду Кроллу.

Она проговаривала слова очень медленно, как будто общалась с жертвой аварии, получившей сотрясение мозга. Лэнг все еще не мог принять решения. Наконец он повернулся к Амелии:

— Соедини меня с Сидом.

— А как быть с прессой и телевидением?

— Распространите сдержанное заявление, — сказала Рут. — Одну-две фразы.

Амелия достала из футляра мобильный телефон и начала просматривать адресную книгу.

— Вы хотите, чтобы я написала черновик?

— А почему бы текст не составить ему? — спросила Рут, указав на меня тонким пальцем. — Он же у нас тут писатель.

— Одну минуту, — сказал я. — Мне нужны конкретные инструкции.

— Я хочу звучать убедительно, — сказал мне Лэнг. — Любые оправдания приведут к фатальным результатам. Но мне не хочется выглядеть грубым мужланом. Никакой злобы. Никакого гнева. И не пишите, что я рад этой возможности очистить свое имя от наветов. Мне не нравятся такие фразы.

— Значит, вы не оправдываетесь, но и не хамите, — подытожил я. — Вы не сердитесь, но вы и не довольны?

— Именно так.

— Тогда как же вы себя ведете?

На удивление, с учетом сложившихся обстоятельств, все засмеялись.

— Я же говорила, что он забавный, — сказала Рут.