– Вы хотите сказать, что, съев мясо страдавших животных, мы берем на себя часть их страданий?

Люсьен Элюан кивнул.

– Заметьте, я пока рассказывал о коровах. С курами дело обстоит еще хуже. На бойнях их подвешивают вниз головой на цепях, потом вырывают язык, чтобы они молча истекли кровью, а мясо сделалось белым. Белое куриное мясо – это мясо молча истекавших кровью птиц.

– Прекратите, или вы мне станете совершенно отвратительны, – сказала Лукреция.

– На самом деле, – продолжал Элюан, – проблема в том, что защитники животных так смешны, что сами дискредитируют свое дело. Этим должны заниматься умные люди. Решение могут предложить только просвещенные промышленники, а не сюсюкающие актеры и певцы.

– А что с рыбой? – встревоженно спросила Лукреция.

– Теперь при новых индустриальных методах разведения их помещают в баки размерами три на два метра. Для повышения рентабельности баки переполнены. Рыбы там больше, чем воды, и в верхних слоях она умирает от удушья.

Плакаты с поросятами, пребывавшими в восторге от перспективы стать пищей для людей, попадались на каждом шагу.

– А свиньи? – мрачно сказал Исидор.

– Я работал как-то на свиной бойне. Они вопили целыми днями, крики были ужасные. Свинья, когда ее режут, может визжать с громкостью в 80 децибелов. Невообразимый шум.

– Но вы, кажется, все это довольно спокойно переносили?

– У вас неверное впечатление. Я очень чувствителен. Кроме того, там стоит невыносимый запах свернувшейся крови. Он заполняет легкие, как только вы входите на старую бойню. Животные его тоже наверняка чувствуют. Именно поэтому я настоял на модернизации процесса разведения и убоя скота на моем заводе. Пойдемте.

Они вошли в огромное белое здание. Тысячи свиней стояли безукоризненно ровными рядами, тянувшимися на сотни метров. Они были совершенно обездвижены металлическими оградками, головы заблокированы перекладиной, которая заставляла их опустить пятачок в углубление, по которому текла полужидкая пища.

Ни шума, ни запаха, ни дыма. Лишь гул насосов и приглушенное похрюкивание свиней, занятых едой.

– Посмотрите, как чисто. Свиней незаслуженно считают грязнулями. На самом деле это очень чистоплотное животное, на воле оно постоянно облизывает свое тело. Свиньи становятся грязными тогда, когда оказываются в грязных помещениях. Если запереть людей голыми в хлеву, посреди собственных испражнений, они будут куда грязнее.

Лукреция подошла к загончику.

– Но они же не могут облизывать себя!

– Конечно. Они обездвижены, чтобы у них не появились мускулы. Они должны максимально разжиреть и дать много сала.

Исидор остановился перед пятачком одной свиньи.

– Они так похожи друг на друга…

– Естественно. Они все одной, чрезвычайно устойчивой породы – «Large White». Они все братья, и, быть может, благодаря клонированию, мы скоро получим копии лучших из них. Но и эти уже приблизились к совершенству. Они растут в десять раз быстрее, чем несколько лет назад. Посмотрите вот на этого – он выглядит взрослой свиньей, а на самом деле это тучный младенец. Правда, есть одна проблема. У них плохая сопротивляемость насморку. Грипп, насморк, ангины – бич производителей свиней.

Эти животные такие нежные, что, если один заболевает, остальные немедленно заражаются.

Лукреция погладила поросенка по спинке.

Люсьен Элюан, казалось, был в восторге, что может рассказать о своей работе журналистам.

– Мы отобрали породу с выделяющимися окороками, при разделке это экономит пару секунд, а когда речь идет о тысячах животных, мы выигрываем много времени.

– А этот неоновый свет никогда не гаснет? – спросил толстый журналист.

– Нет. Для того чтобы свиньи быстрее росли, мы практически не даем им спать. Они должны все время есть, есть, есть. А сверху за ними наблюдают.

Элюан провел гостей на возвышение, с которого можно было контролировать весь завод. Он показал им панель с кнопками, похожую на пульт управления атомной электростанцией. На экранах высвечивались ряды цифр, таблицы рентабельности, схемы предположительной стоимости животного в час на квадратный метр используемой площади.

– У нас все компьютеризировано. При помощи этой клавиши убирается решетка, по одному пропуская животных на бойню. Эта кнопка открывает целый отсек. Эта – все загоны. Эта – регулирует поступление антибиотиков. Эта – перегоняет животных на бойню.

Они спустились с возвышения. Люсьен Элюан подвел их к загончику, в котором стояла свинья с огромной медалью на ошейнике. Животное было настолько жирным, что стояло не на ногах, а на животе.

– Это Александр. В этом году он получил первый приз на сельскохозяйственной выставке.

Прямо над Александром висела огромная рама, в которой под стеклом была выставлена туша свиньи.

– А это Афродита. Она победила в прошлом году.

Афродита была распята без головы и ног, все мышцы и жир были выставлены наружу. Гирлянды и разноцветные бумажные букетики, прикрепленные вместо конечностей, придавали ей праздничный вид. Произведение было увенчано золоченой пластмассовой медалью «Гран-при сельскохозяйственной выставки в Париже».

Александр отворачивался от своей знаменитой предшественницы.

– Sic transit gloria mundi. Так проходит земная слава, – пробормотал Исидор Катценберг вместо эпитафии.

Инженер провел их дальше, в отсек, где заплывшие жиром свиньи были втиснуты в клетки из нержавеющей стали. Были видны лишь их соски с жадно присосавшимися поросятами.

– Посмотрите, как трогательно. Пока матери кормят малышей, мы их не разлучаем. Так ведь лучше, правда?

Вдоль рядов ходили ветеринары. Один из них наливал голубую жидкость в углубление с кормом.

– А это что такое?

– Антибиотик. Я уже говорил, мы ни в коем случае не можем допустить вспышки эпидемии. Животные выращены ускоренным методом, и их иммунная система очень слаба. Они чрезвычайно уязвимы. Голубой цвет появляется из-за метилена. Так мы проверяем, съели ли они антибиотик. Свиньи, чьи пятачки не окрашены в голубой цвет, получат антибиотик внутривенно. Они потребляют столько антибиотиков, что их мясо само становится лекарством. Я часто говорю дома: заболел – съешь свинины!

Лукреция посмотрела на свиней с голубыми пятачками. В их глазах читалась удивительная покорность судьбе.

– А вы, часом, не экологи? – вдруг насторожился Люсьен Элюан.

– Нет. Мы просто люди. Не обязательно принадлежать к какой-то партии, чтобы размышлять, – ответил Исидор.

Люсьену Элюану показалось, что над ним издеваются. На всякий случай он решил ответить шуткой.

– Вы, друзья животных, просто смешны. Вы спокойно смотрите, как умирают люди, и защищаете животных.