Тем временем Вальтер Келсби ехал в Мальборо. Вечерело. Он был в отличном расположении духа и, мечтательно перебирая в памяти события прошедшего дня, не следил ни за дорогой, ни за временем, и только грохот пистолетного выстрела пробудил его от сладостных грез. Карета резко остановилась, мистер Келсби в страхе подался вперед и выглянул в окно. И тут на фоне заходящего солнца увидел возвышавшуюся над каретой большую черную лошадь. Мистер Келсби так часто слышал рассказы о капитане Таланте, что сразу сообразил, кто перед ним.

— Никаких глупостей, мой друг! — произнес всадник убийственно тихим голосом. — Я сегодня не один.

Звук разбившегося стекла заставил Келсби быстро повернуться: по другую сторону кареты он увидел голову и плечи второго всадника в маске с пистолетом наготове. Капитан Галант слез с седла и распахнул дверцу кареты.

— Выходите, мистер Келсби, — скомандовал он голосом холодным, как сама смерть. — Наши дела не задержат вас надолго.

В прорезях маски глаза разбойника блестели странным леденящим светом. Хорошо очерченный рот был сжат в твердую линию, он сделал легкое, но выразительное движение рукой в перчатке с зажатым в ней длинным пистолетом.

Мистер Келсби вывалился из кареты.

Гостиницу «Веселый май» окружал большой сад, засаженный фруктовыми деревьями, травами и овощами, но один из его уголков, тот, что примыкал к старой части здания, сохранился с давних времен. Здесь расположилась беседка, увитая плетистыми розами.

На следующее утро после помолвки с Вальтером Келсби в ее тенистом и ароматном уединении сидела Кристина. Она чувствовала насущную необходимость побыть одной, не слышать этот бесконечный поток слов, издаваемый ее матерью. Новость о том, что иск Кристины на наследование «Кумб Ройал» удовлетворен, и предстоящая помолвка вырвали миссис Вестлейк из пучины депрессии. Она была полна планов: как только Кристина выйдет замуж, она немедленно отправится в Бат.

Почти столь же невыносимым, как непрекращающаяся болтовня матери, было насупленное молчание Стивена. Прошлой ночью состоялась отвратительная сцена выяснения отношений, когда она сообщила ему новость о своей помолвке. Его первой реакцией был искренний ужас при мысли о подобном браке — он не был полностью лишен сочувствия, тем более что они с Кристиной выросли вместе.

Тронутая его беспокойством о ее судьбе, Кристина раскрыла ему всю подоплеку сделки с Келсби, но это, как ни странно, еще больше восстановило его против этой свадьбы. Он ругал ее за то, что она взяла на себя это «омерзительное дело», связанное с ее отцом, и за то, что она готова отдать богатство кому-то, кто обманом хочет завладеть им.

— По крайней мере, мистер Келсби был честен, — горячо возразила Кристина. — Ему нужен только «Кумб Ройал», он не претендует ни на что больше. Его откровенность гораздо лучше, чем сочувствие и протесты, лживость которых хорошо известна и вам и мне. Я не ребенок и не дура, Стивен! Я знаю, у меня нет качеств, которые бы делали меня привлекательной в глазах мужчин. Но я знаю также, что богатая наследница не останется без мужа! И если я могу использовать мое наследство, чтобы восстановить справедливость в отношении моего отца, значит, оно будет потрачено не зря.

Стивен негодующе смотрел на нее. Он был настолько уверен в успехе, что позволял себе жить не по средствам, разделяя развлечения с Гилбертом Тедберном и его друзьями. От мысли о долгах, которые он не сможет отдать без посторонней помощи, ему стало нехорошо, и отчаяние породило злобное желание сделать Кристине больно.

— Думаю, — с усмешкой проговорил он после некоторого молчания, — вы хорошо умеете притворяться. Не такая уж вы холодная и утонченная, правда, Кристина? Вы можете не обращать внимания на мои ухаживания или на ухаживания Тедберна, предпочесть сделку с Келсби честной свадьбе с одним из нас, но вот если бы Клер посмотрел в вашу сторону… Он мог бы получить вас на любых условиях!

Сказав это, он окинул ее взглядом, полным показного презрения, и, хлопнув дверью, вышел. Кристина, потрясенная не столько правдой, заключенной в его словах, сколько тем, что он угадал ее секрет, опустилась в ближайшее кресло. Неужели все знают, что она отдала свое сердце капитану Клеру? Знают и смотрят на нее с презрением и жалостью?

Этими вопросами она мучилась всю ночь, это продолжало тревожить ее и здесь, в зеленой тени беседки, но была еще одна мысль, которую она всячески отгоняла от себя. Мысль непереносимо оскорбительная: она не сомневалась, сам Адриан должен был понять все после того, как они едва спаслись на той узкой тропинке в лесу. Какие бы чувства ни заставили его поцеловать ее тогда — жалость, желание приободрить или успокоить, — память о ее инстинктивном ответном поцелуе останется с ней навсегда, заставляя ее стыдиться себя.

Мысли о будущем также не приносили успокоения. Вчера она убеждала себя, что единственный благоразумный выбор — принять предложение Келсби, препоручив «Кумб Ройал» его заботам, но сомнения терзали ее душу. Перспектива постоянно находиться в его обществе, лишившись поддержки даже в лице матери, вызывала в ней все большее сопротивление, наряду с неопределенным, но мучающим, как зубная боль, страхом, что на его слова нельзя полагаться.

Кристина закрыла глаза. Холодная черная волна одиночества поглотила ее, а когда она открыла их снова, под тяжелыми соцветиями роз стоял Адриан. Это была их первая встреча с тех пор, как он довел ее вчера до гостиницы, и она сидела окаменев, слыша стук собственного сердца.

— Я искал вас, — сказал он. — Я хочу кое-что отдать вам.

Он шагнул вперед и положил ей на колени сложенный листок бумаги. Какое-то мгновение она удивленно смотрела на него, затем, как во сне, взяла его и раскрыла. Стоявшая внизу подпись Эдмунда Вестлейка, казалось, горела как огонь. Глядя на Адриана в немом изумлении, она услышала, как он тихо сказал:

— Мистер Келсби, к несчастью, по дороге домой столкнулся с капитаном Галантом.

Понадобилось еще несколько секунд, чтобы все величие его услуги дошло до Кристины, но, когда она осознала, что драгоценный документ находится в ее руках, чувство облегчения было столь велико, что она опустила голову и разрыдалась.

Напускное хладнокровие слетело с Адриана как маска. Он опустился на колено перед ней, успокаивающе сжав ее руки в своих руках, и нежно проговорил:

— Не нужно плакать, Кристина. Разве я мог допустить, чтобы Келсби заставил вас пойти на такую сделку?

Она посмотрела на него с трепетным изумлением, ее глаза были полны слез.

— Но вы же не знали… — удивлялась она. — Вы не могли знать…

— Я знал, — заверил он ее. — Вчера, перед тем как ехать к вашему дяде, я велел Тайтусу присматривать за вами и предупредил его, что Келсби нельзя доверять, так же как и Вестлейку. — Улыбка скользнула по его губам. — Тайтус очень старательный. Во время вашего разговора с Келсби он стоял за панелью, на потайной лестнице, и слышал каждое слово. Когда я вернулся, он все мне рассказал. Я догнал Келсби по дороге в «Кумб Ройал», дождался, когда он поедет обратно, и остановил карету в наиболее подходящем месте. — Адриан замолчал, взял бумагу и снова вложил ей в руки. — Берегите ее, моя дорогая, пока не сможете воспользоваться ею.