Малая подвижность корабля немало беспокоила корсаров, хотя и помогала подойти к нему, прежде чем он исчезнет из виду.

— Что скажешь, Кармо? — спросил Ван Штиллер задумавшегося товарища.

— Ноги ему, что ль, переломали? Иначе он давно уже был бы здесь.

— Может, руль потерял? Что-то много огней на корме.

— Я это тоже заметил.

— Может, ты и прав, куманек. Скорей всего, зажгли фонари и что-нибудь чинят. Доплыть бы прежде, чем они кончат.

— Мы в каких-нибудь трех-четырех милях, а Морган ведет так, чтобы перерезать им путь. Думаю, уткнемся прямо в нос.

— Прекрасно, — ответил Кармо. — Взберемся по канатам на бушприт и окажемся на корабле прежде, чем испанцы опомнятся от толчка.

— А как с дочкой корсара?

— Мы не оставим ее в беде, если фрегат пойдет ко дну. Морган меня об этом уже предупредил.

Потрепанная посудина продолжала тем временем медленно и почти без шума двигаться вперед. Переполненная водой, она плыла теперь так низко, что ее нелегко было заметить. Тем более что Морган велел на скорую руку покрасить полотно, чтобы замаскировать косой парус на корме.

Корсары приготовились к бою и заняли места, указанные Пьером Пикардцем. Большинство сосредоточилось посреди корабля и было вооружено одними пистолетами и саблями. Человек двадцать с аркебузами разместились двумя группами на корме и на носу, готовые прийти на помощь товарищам в случае неудачи. Это были сплошь буканьеры — меткие стрелки, не дававшие, как мы говорили, промаха — каждый их выстрел разил наповал.

В полночь фрегат подошел почти вплотную к испанскому кораблю, но никто из бортовой охраны, казалось, не замечал опасности Это был большой двухмачтовый парусник с множеством портов для пушек. Скорей всего, его переделали из торгового в военный корабль, соответственно увеличив его команду.

Кармо не ошибся, сказав, что он не движется. В самом деле, почти все паруса были свернуты, и корабль дрейфовал под напором ветра на корпус. На корме, кроме двух больших, мелькало множество малых фонарей и слышались глухие удары, словно команда занималась неотложным ремонтом.

— Наверняка чинят руль, — сказал Морган Пьеру Пикардцу — На палубе ни души.

— Чувствуют себя в безопасности. Предупреди, чтобы все были наготове. Я направлю фрегат на нос парусника.

— Я первым пойду на абордаж, — заявил флибустьер и выхватил саблю.

— Кармо!..

— Я здесь, — откликнулся француз, поднимавшийся с Ван Штиллером, чтобы получить последние указания.

— В каюту, старина, к сеньоре Иоланде. Если фрегат треснет от толчка, немедленно бросайтесь в море и постарайтесь не попасть в водоворот.

Впервые в своей жизни гордый флибустьер выглядел взволнованным.

— Слушай, Кармо, — сказал он, немного помолчав, — я готов потерять все, только не эту девушку.

— Положитесь на меня, сеньор Морган, — заверил его Кармо — Что бы ни случилось, сеньора Иоланда не пропадет. Пойдем, Ван, да забери с собой спасательный круг.

Они добрались уже почти до нижней палубы, как вдруг с парусника донесся возглас:

— Гляди-ка — мачта!.. Кто это? Эй, там...

Но возглас потонул в зловещем скрежете, последовавшем за не очень сильным толчком.

Резким поворотом руля Морган прижал свою посудину вплотную к паруснику, отстоявшему от него на несколько пядей.

— Быстро! Наверх!

Бушприт испанца оказался над верхней палубой фрегата, вышедшего ему на траверз, и нос корабля почти касался дощатого настила, на котором затаились корсары.

По команде Пьера Пикардца сорок человек без единого звука бросились к канатам и молниеносно вскарабкались на мачту. В мгновение ока все как один были уже на палубе испанского корабля.

Вот они несутся на полубак, молчаливые и быстрые, как полчище выходцев с того света. В это время по трапу лезут три-четыре моряка, еще не пришедшие в себя от изумления, вызванного неожиданным столкновением, и обеспокоенные возгласом своего товарища, а с кормы доносятся недоуменные возгласы и топот ног бегущих с факелами матросов.

Пьер Пикардец, первым проникший на полубак, тигром набрасывается на вахтенного, поднявшего тревогу, и выпускает ему кишки. Остальные при виде неизвестно откуда взявшихся людей кидаются наутек.

Флибустьеры, взобравшиеся на палубу, бросаются вдогонку и, настигнув беглецов, связывают и швыряют их к борту с кляпом во рту. Убедившись, что фрегат остался невидим и держится на плаву, Морган присоединился к буканьерам, занявшим полубак.

Нападение совершилось столь быстро и бесшумно, что, когда появились испанцы, работавшие на корме, почти все корсары оказались уже на борту парусника. При виде приближавшихся испанцев с факелами Морган выслал им навстречу своих аркебузиров.

— Сдавайтесь или я прикажу открыть огонь!.. — крикнул он морякам, столпившимся на палубе и в страхе глядевшим на вооруженных людей.

Корабельная охрана — каких-то семь или восемь человек — вооружена была одними топорами да молотками. При виде направленных на них аркебуз и заполонивших полубак людей они бросили никчемные орудия заявив:

— Противиться не будем.

— Где капитан?

— Здесь я! — раздался голос. — Кто спрашивает? В чем дело? Кто нас толкнул?

Человек лет сорока вышел из тени с пистолетом в руке, вступил на площадку, освещенную кормовыми фонарями.

— Сдавайтесь, сеньор!.. — крикнул Морган, бросаясь ему навстречу. — Теперь мы хозяева вашего корабля.

— Кто вы такой? — грозно спросил испанец.

— Морган, флибустьер!..

При этих словах испанец быстро вскинул пистолет, собираясь открыть огонь. Но следивший за ним Пьер Пикардец ударом палаша живо выбил пистолет из рук испанца. Четыре или пять человек набросились на капитана, занесли над ним сабли, собираясь его прикончить.

— Пощадите смельчака! — остановил их Морган. — Свяжите и отведите его в каюту. Отправьте двадцать человек в кормовой кубрик и обезоружьте спящих матросов. За мной, Пьер!.. В кают-компанию!

Они бросились на корму, за ними еще тридцать корсаров, и ворвались в освещенную кают-компанию. За столом сидели два человека и спокойно, не ведая о происходящем, играли в карты. Один из них, судя по богатству одеяния и великолепию кружев на рукавах камзола, принадлежал, похоже, к высшему свету. Это был худощавый человек лет тридцати — тридцати пяти, высокого роста, со светлыми волосами и бородой, слегка курносый, с ястребиным взглядом и острым подбородком, свидетельствовавшим о незаурядной энергии.

Другой, гораздо моложе и проще, должно быть, служил офицером на паруснике.

При виде ввалившегося в каюту Моргана и его людей дворянин живо вскочил на ноги и потянулся рукой к шпаге.