— Дела идут неплохо, — заметил он Маврикию, когда они остались вдвоем.

Маврикий сурово посмотрел на него.

— Ты ведешь очень опасную игру, юноша.

Велисарий не отвел глаз. Когда они оставались вдвоем, Маврикий не соблюдал формальностей и не учитывал, что стоит намного ниже в табели о рангах. Хотя при посторонних он обычно называл Велисария только «мой господин». Но он редко обращался к полководцу по имени и не называл его «молодым человеком»…

Велисарий хитровато улыбнулся.

— Я ведь ту битву выиграл, если ты помнишь.

— На грани фола. И тебе потребовалось несколько недель, чтобы отойти от ран. А мне еще дольше, — добавил Маврикий мрачно, потирая правый бок.

Велисарий решил, что в шатре слишком темно, зажег еще один светильник и поставил его на стол. Затем сел и внимательно посмотрел на мрачного гектонтарха. Полководец был уверен в своих планах, несмотря на их сложность, но он давно привык принимать во внимание дурные предчувствия Маврикия.

— Выкладывай, Маврикий. И уволь меня от своих упреков, касающихся двух братцев.

Маврикий хмыкнул.

— Этой парочки? Молокососам нечего делать в руководстве армией. Плевать я на них хотел! — он пренебрежительно махнул рукой. — Нет, меня беспокоит то, что у тебя уж слишком все легко складывается. Ты рассчитываешь на почти идеальные условия, на то, что враг отреагирует так, как ты предрекаешь. — Он еще раз сурово посмотрел на Велисария. — Вспомни мои первые уроки. Ты получил их, едва выбравшись из пеленок. Никогда…

— Никогда не рассчитывай, что противник поступит так, как ты думаешь, и график будет соблюдаться. И лучше всего помни первый закон битвы: все летит к чертям, как только появляется враг. Именно поэтому его и называют врагом.

— И что же случилось с твоей дьявольской предусмотрительностью? — проворчал Маврикий. — С твоим «окольным путем», о котором ты так любишь рассуждать? — Он поднял руку и жестом попросил Велисария помолчать. — Не беспокойся, не надо мне рассказывать, какой у тебя хитрый план. Это совсем на тебя не похоже, Велисарий. Ты никогда не заменял тактику на стратегию. Сколько раз ты говорил мне, что лучшая тактика — заставить врага сдаться или уступить с наименьшим кровопролитием? А сейчас ты задумал генеральное сражение и настаиваешь на нем.

Велисарий глубоко вздохнул. Пальцами левой руки он стал постукивать по столу. Как и много раз за последние несколько недель, он размышлял, стоит ли полностью довериться Маврикию. Полководец снова решил этого не делать. Да, Маврикий умеет держать язык за зубами. Но есть первый закон сохранения тайны: каждый человек, которому ты открываешь тайну, удваивает шанс ее раскрытия.

— Хватит барабанить по столу, — проворчал гектонтарх. — Я ведь знаю: ты так стучишь, только если задумываешь что-то хитромудрое.

Велисарий рассмеялся, сжал левую руку в кулак и принял решение: идти половинчатым курсом.

— Маврикий, я получил кое-какую информацию, которой сейчас не могу с тобой поделиться. Именно поэтому я настаиваю на сражении. Да, срезаю много углов, но выбора у меня нет.

Маврикий нахмурился.

— Что ты знаешь такого о персах, чего не знаю я? — Это был не вопрос. Скорее недовольный упрек.

Велисарий отмахнулся от вопроса о персах.

— Дело не в персах. — Он улыбнулся. — Я не претендую на то чтобы знать о них больше тебя! Нет, тут дело в… других врагах. Не могу сказать больше, Маврикий. Пока не могу.

Маврикий внимательно посмотрел на полководца. Ему не нравилось сложившееся положение, но… таково оно было.

— Хорошо, — недовольно произнес он. — Но надеюсь, все твои задумки сработают.

— Сработают, Маврикий, сработают. Расчет и не должен быть идеальным. Нам просто требуется появиться на месте предстоящей битвы до персов. А что касается реакции врага — думаю, письмо, которое я отправил Фирузу, сыграет свою роль.

— Что ты гам ему написал?

— Ну, потребовал воздержаться от угроз моему великолепному новому форту. Более того, выразил требование самым оскорбительным образом из всех возможных. Похвалялся своей военной мощью и насмехался над навыками и умениями персов. Вставил несколько тщательно выбранных замечаний на предмет персидской трусости и отсутствия мужественности. Со смаком порассуждал о прожорливых червях, которые вскоре обоснуются в трупах персов, конечно, при условии, что скользкие твари окажутся достаточно голодными, чтобы питаться таким мерзким мясом.

— О, Боже, — пробормотал Маврикий, погладив седую бороду.

— В конце письма твердо отказался построить баню в крепости, — весело сообщил Велисарий. — Объяснил, что Фирузу баня не потребуется, поскольку я выброшу его останки — после того как самолично убью его — в выгребную яму. Где им, конечно, самое место, поскольку он — ходячий мешок с собачьим дерьмом.

— О, Боже, — Маврикий медленно опустился на стул. Для гектонтарха подобное было нетипичным. Маврикий всегда твердо придерживался правил поведения: почти никогда не садился в штабе полководца.

— Тебе лучше выиграть предстоящую битву, — пробормотал он. — Или нам всем конец. — Правой рукой он сжал рукоятку меча. Напряженная левая рука лежала на столе. Велисарий склонился вперед и похлопал по ней.

— Теперь ты понимаешь, Маврикий, почему я думаю, что Фируз покажется на месте?

Маврикий скорчил гримасу.

— Может быть. Они обидчивые, эти знатные персидские господа. Но если он достаточно умен, чтобы справиться с гневом, то сам выберет место битвы.

Велисарий откинулся на спинку стула и пожал плечами.

— Не думаю. Да, он умен, но недостаточно: на выбранном мною месте располагается источник, снабжающей водой его лагерь. Понравится ему наше появление или нет, но он не сможет просто позволить нам сидеть на этом месте.

— Ты бы позволил, — тут же ответил Маврикий. — Я в первую очередь не встал бы лагерем там, где стоит он.

Правая рука Маврикия отпустила рукоятку меча, и он снова погладил ею бороду.

— Он — идиот, — заметил Велисарий. — Рассчитывает на ненадежный источник воды. Если не можешь найти колодец или оазис, как мы по крайней мере должен проверить, чтобы источник находился на твоей территории.

Гектонтарх немного распрямил спину.

— Хорошо, полководец. Попробуем. Кто знает, может и сработает. В первом законе битв есть одна хорошая вещь, одна-единственная — события могут развиваться и так, и этак.

Мгновение спустя Маврикий встал. Его движения, как и обычно, стали сильными и уверенными. Велисарий тоже встал и проводил гектонтарха до выхода из шатра.

— Как ты считаешь, когда мы доберемся до места? — спросил Велисарий.

Маврикий запрыгнул в седло. Уже сидя на лошади, он пожал плечами.

— Мы хорошо идем, — объявил он. — Конечно, потеряем время, подбирая остатки этих двух кавалерийских полков, но… думаю, начнем окапываться завтра во второй половине дня.