Баобабова кладет трубку и довольно хлопает меня по плечу.

— Причитается с тебя. Отмазались вчистую. Остается только найти настоящего убийцу. Чайку?

От чая не отказываюсь. Хороший чай — разрядка для напряженного организма.

Пока Баобабова роется в столе, ругаясь на капитана Угробова, который без спроса изымает чужие чайные и сахарные запасы, осматриваю принесенный Марией чемодан.

— Да ты открой, глянь, — не ускользает мое любопытство от напарника. Хорошо, хорошо, от напарницы. Но лучше первый вариант. Мы же в милиции работаем, а не на куриной фабрике.

Чемодан доверху набит пачками американских долларов.

— Это что? Без меня банки грабишь? Или выкуп за кого? А если не выкупать?

В голове также проносятся мысли о коррумпированной сотруднице отдела “Пи”, продавшейся иностранной державе. Но я отгоняю предположения, потому как Машка никогда подобного сделать без меня не сможет. Я ее не первый день знаю. Если бы продалась, то в отдел чемодан ни за что не притащила.

— Это десять миллионов их зеленых рублей. — Баобабова с ногами забирается на стол, усаживается в позе засохшего лотоса и, прихлебывая из кружки чай, задумчиво пялится на перетянутые резинками пачки долларов. — Еле дотащила.

— Предлагаю пятьдесят на пятьдесят? — Руки самостоятельно тянутся к пожизненной сумме милицейского оклада. — Может, объяснишь?

— В утиль соседи из пятого отделения просили сдать. Фальшивые. Наши умельцы постарались.

— На вид нормальные.

— Черта с два. Даю минуту, чтобы ты на глазок определил, почему?

— У тебя лупа есть?

Баобабова копается в косметичке и протягивает увеличительное стекло от разобранного фотоувеличителя. Очень необходимая в хозяйстве вещь. Костер в тайге развести, слова какие на скамейке в тоскливые минуты засады выжечь.

Самым тщательным образом изучаю иностранную денежку. Все как положено. То, что нужно, прощупывается. То, что надо, просматривается. Волоски, портрет, подпись ответственного финансового лица — соответствуют нормам и стандартам.

— Все! — откидываюсь на спинку, довольный проделанной работой. — Как говорил Козьма Прутков…

— Помню, — оживает напарница. — Три года в прошлом году за махинации в особо крупных размерах. Сама брала. Отстреливался сволочь. А ты откуда его знаешь?

— Неважно, — отмахиваюсь я. — Так вот, как Козьма этот, Прутков который, говорил — надо зрить в корень.

— А мне он совершенно другое на уши вешал, — скрипит зубами некогда сотрудник самого злобного отряда по борьбе с организованной преступностью.

— В корень! — кричу я, недовольный, что меня постоянно перебивают, — Вот она в чем фальшивая. “Подделка билетов банка Росии преследуется по закону”. Дураки фальшивомонетчики. Россия с двумя буквами “сы” пишется.

— Кончил дело, попей чайку смело, — хвалит Машка.

Хлебнуть чаю не получается. Осторожно звякает телефон.

— Отдел “Пи” на проводе.

В трубке голос капитана Угробова.

— Хочу видеть обоих. По дороге ни к кому не приставать, секретаршу мою не унижать, детей и омоновцев не пугать.

— Уже бежим.

Баобабова проверяет обоймы личного оружия.

— Живой не дамся.

— Может, и не про наши души, — отвечаю, не совсем уверенный в сказанном. — Мало ли зачем зовет.

Руководствуясь приказом, спешим в кабинет начальства. В точности до ста процентов выполнить указания не получается. Сталкиваемся в коридоре с секретаршей Лидочкой. Такое вот право у гражданских секретарш, на час позже на работу являться.

На временнбй почве между Лидочкой и Машкой завязывается конфликт, в который постепенно вовлекаются сотрудники соседних кабинетов, отряд омоновцев, а также группа юных правонарушителей, ожидающих профилактического собеседования. Пристраиваюсь у стенки и вполуха слушаю о “стервозах, дурах, негодяйках, рыжих бездельницах”. Много чего слушаю.

Конфликт заканчивается только после вооруженного вмешательства выскочившего на шум капитана Угробова. Пальнув пару раз в потолок, Угро-бов силком заталкивает Баобабову в свой кабинет. Меня запихивают следом. На ходу приводим себя в порядок. Счет остался в нашу пользу. ОМОН выведен из строя. Юные правонарушители вместо собеседования отправлены на обследование в поликлинику, секретарша Лидочка побежала рыдать в туалет. Машка умудрилась-таки выдрать клок рыжих волос.

— Вот вы у меня где, — зло колотит капитан реб-Ром ладони по баобабовской шее. Мы не обижаемся. Мы привычные.

В кабинете капитана Угробова идет незапланированный ремонт.

Качаясь на стремянке, тощий электрик корячится с рожковой люстрой. Постоянно замыкает проводку на себя и от этого сильно страдает. Пятеро малярш в перепачканных краской комбинезонах возятся с обоями. По желанию Угробова, жена которого три дня посещала курсы визажистов, стены кабинета оклеиваются развернутыми по ширине газетами “Криминальный вестник”. Лучшие в городе плотники пытаются вставить на место выбитую самим же Угробовым оконную раму, через которую капитан имеет привычку вышвыривать разных бандитских элементов.

Угробов первым пробирается между стремянками на свое место. К табурету в уголке. Там уже ждут нашего появления три товарища из головного министерства.

— Сюда! — зовет Угробов, показывая наиболее безопасный маршрут, проложенный опытным путем с розыскной собакой по имени Муха. Мимо ревущего компрессора, мимо штабелей строительных материалов, мимо пятерых отсыпающихся строителей с больными лицами. — Все в сборе? Предлагаю начать секретное совещание. Эй, потише там! Перекурите.

Ремонтные работы враз прекращаются. Глохнет, выплевывая черный выхлоп, компрессор. По кабинету проносится запах табака, явственно слышится легкий храп одного из отдыхающих. Рабочие, как мужского, так и женского пола, устраиваются у стен и с интересом прислушиваются к раскатистому рыку капитана Угробова.

— Это товарищи из нашего управления, — кивает капитан на полковников. Примета такая — как из управления, так полковники. Нет, чтобы хоть раз майора прислали. — А это отдел “Подозрительной информации” в полном составе. Старший лейтенант Пономарев и прапорщик Баобабова.

Полковники кивают в знак того, что они о нас наслышаны и имеют представление о том, с кем общаются.

— Дело такое… — Внимание капитана на мгновение отвлекает потревоженный прыщик на носу, но многолетняя выучка заставляет его оторваться от увлекательного занятия и перейти к существу вопроса. — Плохое дело. В нашем районе труп.

Баобабова, забыв, что мы не за столом, больно пихается ногой. Мол, начинается. Капитан и полковники делают вид, что не замечают болевой прием прапорщика.

— Труп как труп, — говорю я. — Ничего особенного. Убойщики разберутся. Мы с Машкой, простите, мы с Баобабовой здесь ни при чем.