Обалдеть! Меня ошеломил размер мира, охваченного ростом и зарождением жизни в период расцвета между сонной зимой и летним пеклом. Поросшая только что взошедшей травой и дикими цветами линия холмов. Необозримые разноцветные поля. Мужчины и женщины на полях… Все вокруг окутывал пьянящий бульон запахов: влаги, гниения, удобрений и паров дизельного топлива. В Сиэтле мы живем среди деревьев и водоемов, считая, что нас уложили в колыбельку безмятежного существования. Зима у нас не слишком холодная, а лето не особо жаркое, и мы поздравляем себя за удачный выбор места жительства, покойного, живописного и пригодного для разведения цыплят. Весна у нас тоже хиленькая. Здесь же, вокруг Тандерхилла, весна так весна! Увидишь и сразу понимаешь — вот как она должна выглядеть.

Трек тоже впечатляет. Относительно новый, ухоженный, вызывающий, с многочисленными изгибами, поворотами и подъемами. Есть на что посмотреть и где покататься.

Наутро после нашего приезда Дэнни взял меня на пробежку. Мы пробежали весь трек. Дэнни хотел взглянуть на него, запомнить поверхность. По телевизору не удастся разглядеть трек так, как это сделали мы собственными глазами. Камера, установленная в машине, несущейся на скорости двести сорок километров в час, тоже мало что покажет. Гонщик же должен почувствовать трек.

Дэнни объяснил, что он ищет на трассе выпуклости, от которых страдает подвеска, трещинки — их можно использовать как указатели для начала торможения или переключения скоростей. Дэнни ощупывал полотно трека в высших точках поворотов, проверял состояние асфальта, а также насколько ровно сточились мелкие камушки в нем. Будет ли сцепление колес с полотном лучше, если немного съехать в сторону от основной линии? Все ли в порядке с полотном на поворотах, ведь из машины оно кажется везде ровным, а на самом деле, может быть, чуть деформировано, поскольку края полотна делаются скошенными, чтобы дождевая вода не скапливалась на нем и не образовывала опасные лужи.

Тщательно обследовав трек, изучив его всю длину и пятнадцать поворотов, мы вернулись к паддоку. Туда как раз подъезжали два длинных полуприцепа. Несколько мужчин в униформе сотрудников Тандерхилла монтировали модули и навесы, расставляли столы в кафетерии и автоматы с едой, снимали с платформ шесть сверкающих краской, новеньких гоночных машин «Астон-Мартин» DB5, известность которым принес фильм о Джеймсе Бонде.

Дэнни представился человеку начальственного вида, с папкой в руке. Звали его Кен.

— Спасибо, что приехал, но пришел ты рановато.

— Я хотел посмотреть трек, — ответил Дэнни.

— Пожалуйста, смотри.

— Уже посмотрел, благодарю вас. Теперь по нему проехать бы…

Кен кивнул и глянул на часы.

— Двигатели холодные. На полную скорость разгоняться не нужно, а так, по-уличному, нет проблем. Бери и катайся.

— Спасибо, — произнес Дэнни и, посмотрев на меня, подмигнул.

Мы подошли к рабочим, разгружающим тягач, Дэнни ухватил за рукав одного из них.

— Я — Дэнни. Буду участвовать в гонках.

Мужчина кивнул и сообщил, что зовут его Пэт.

— Время еще есть. Можешь попить кофе, если хочешь. Автомат внутри стоит. — Он мотнул головой в сторону гаража.

— Нет, спасибо, я хочу сделать несколько кружков по треку. Кен разрешил. Я подумал, может, у тебя есть лишняя упряжка.

— А зачем она тебе? — спросил Пэт.

Дэнни бросил на меня быстрый взгляд, и Пэт рассмеялся.

— Эй, Джим, гляди-ка, — крикнул он своему напарнику, — парень желает покатать свою собачку.

Они оба рассмеялись, а я почувствовал себя сконфуженно.

— Подожди, я дам тебе кое-что получше, — сказал Джим. Он подошел к кабине тягача, исчез в ней, и вскоре появился с тонким одеялом.

— Возьми. — Он протянул одеяло Дэнни. — Не бойся, оно чистое. Я всегда отдаю его в стирку, когда мой пес обделается.

Дэнни приказал мне забраться на переднее сиденье, обмотал одеялом, так что виднелась только моя голова, а концы его крепко завязал за спинкой сиденья.

— Не туго? — спросил Дэнни.

Я был слишком взволнован, чтобы отвечать. Ведь он собирался катать меня в настоящей гоночной машине.

— Не разгоняйся сразу, — посоветовал Пэт. — Проверь, не кружится ли у него голова. Иначе замучаешься кабину убирать — его понесет из всех отверстий.

— Тебе уже случалось?

— А как же. Мой пес обожает проехаться с ветерком.

Дэнни подошел к водительской двери, вытащил из-за спинки сиденья шлем, надел его. Затем сел за руль и пристегнулся.

— Один «гав» — ехать медленнее, два — быстрее. Понял?

Я тут же гавкнул два раза, удивив Пэта и Джима.

— Во как! — воскликнул Джим. — Не успел устроиться, а уже разгоняться надумал. — Да, собачка у тебя гоночная.

Паддок в Тандерхилле зажат между двумя параллельными прямыми, после него дороги расходятся веером, как крылья бабочки. Медленно проехав длинный горячий бокс, Дэнни вырулил к выезду на трек.

— Начнем потихоньку, — сказал он, и мы двинулись вперед.

Вид трека наполнил меня новыми ощущениями. Вокруг — ни зданий, ни знаков. Чувство меры теряется сразу. Ехать по треку — то же самое, что нестись по полю. Дэнни едва заметно двигал руками, но я сразу понял: ведет он агрессивнее, чем обычно — быстрее разгоняет машину, жестче тормозит.

— Ищу свои ориентиры, — сообщил он мне. — Точки поворота, торможения. Некоторые гонщики ездят по интуиции. Находят ритм и доверяются ему. Я езжу иначе — по ориентирам. Мне так удобнее и спокойнее. С десяток ориентиров у меня уже есть, хотя я тут ни разу не был. Семь-восемь я приметил, пока мы с тобой гуляли, в основном на поворотах.

Мы пошли на повороты. К моему счастью, на спусках и подъемах он сбрасывал скорость, а разгонялся только по прямой. Мы ехали не быстро, со скоростью примерно сто километров в час, но на поворотах я ее здорово чувствовал, особенно когда покрышки издавали пугающий гулкий звук, похожий на уханье совы или стон привидения.

Я радовался, что нахожусь рядом с Дэнни, еду с ним по треку. Раньше он ни разу не брал меня на гонки. Я чувствовал себя легко и спокойно, в сиденье не болтался, Дэнни привязал меня крепко. Окно было открыто, меня обдувал легкий ветерок. Я бы так хоть целый день катался.

Сделав три круга, Дэнни повернулся ко мне:

— Тормоза и покрышки разогрелись.

Я поначалу не понял, к чему он клонит.

— Сделаем еще кружок? Проедемся по-настоящему?

Конечно же, я хотел проехаться по-настоящему и гавкнул два раза. Дэнни рассмеялся.

— Если не понравится, вой, — предупредил меня Дэнни и надавил на акселератор.

Вот когда меня охватила настоящая радость. В жизни не испытывал ничего подобного. Ничто не сравнится с ощущением бешеной скорости. Меня сразу вдавило в кресло, а через несколько секунд мы уже неслись стрелой по первой прямой.