В первой половине XIX в. в Российском Императорском флоте обнаруживаются выходцы из 38 княжеских, трех маркизских, 22 графских, 49 баронских и двух виконтских родов.

Это, впрочем, не означало, что аристократы служили исключительно на «теплых» местах. Обратимся к морскому мартирологу участников обороны Севастополя. В этом печальном списке можно обнаружить лейтенанта князя Алексея Кекуатова[96], убитого на Третьем бастионе лейтенанта князя Николая Ширинского–Шихматова и умершего от ран капитана 2–го ранга князя Ивана Ширинского—Шихматова.

Безусловно, в списках офицеров Российского флота можно было обнаружить немало потомков знаменитых адмиралов и мореплавателей.

В 1879 г. вышел в отставку в чине контр–адмирала Федор Федорович Ушаков — внучатый племянник своего полного тезки и знаменитого русского флотоводца адмирала Федора Федоровича Ушакова. Правда, в отличие от своего именитого родственника, он дослужился лишь до должности временного члена Кронштадтского военного морского суда.

Внук русского адмирала английского происхождения, участника Чесменского сражения 26 июня 1770 г. и победителя шведов при Готланде в 1788 г. Самуила Карловича Грейга — Самуил Алексеевич Грейг — поначалу служил в Конной гвардии. Именно он был послан к императору Николаю Первому с донесением о неудачном для русской армии сражении на реке Альма, открывшем англо–французским войскам в 1854 г. путь на Севастополь. Позже он был зачислен в состав Морского ведомства, причем в 1864–1866 гг. даже исполнял должность управляющего Морским министерством. В 1874 г. Грейг стал полным генералом флота, в 1878–1880 гг. был министром финансов.

Самуил Грейг–младший — в молодости он считался одним из первых санкт–петербургских красавцев и записным театралом — был героем множества исторических анекдотов. Рассказывали, например, что морской мундир на него надел лично император Александр Второй, сказав следующие слова: «Грейг, этот мундир ты должен носить по наследству».

При этом деловые его качества современниками оценивались весьма низко. Согласно авторам Русского биографического словаря, «без всяких выдающихся сторон ума и характера он, благодаря уменью жить с людьми, а главное — не задевать ничьего самолюбия, достиг влиятельных положений».

Что же касается бывшего премьера Сергея Юльевича Витте, то он, по своему обыкновению, был куда более резок: «нужно признать, что в финансах он был чрезвычайно слаб; вообще это был один из наиболее слабых министров финансов России».

Сын командующего русской эскадрой в Наваринском сражении Логгина (Людвига Сигизмунда Иакова) Петровича Гейдена, Логгин Логгинович Гейден в 1827 г. вместе с отцом принял участие в Наваринском сражении. В 36 лет он стал за отличие контр–адмиралом, а спустя 10 лет — вицеадмиралом. О степени его близости к императорской фамилии может говорить подарок, полученный к 50–летию — фотографический портрет императора Александра Второго с надписью «старому товарищу и сослуживцу графу Логгину Логгиновичу Гейдену». В 1866 г. Гейдена командировали в Копенгаген с почетной миссией сопроводить в Россию будущую императрицу Марию Федоровну (датскую принцессу Дагмару). В 1883 и 1896 гг. он нес императорскую корону в ходе коронации императоров Александра Третьего и Николая Второго.

В числе наград Гейдена, помимо высшей награды Российской империи — алмазных знаков ордена Святого Андрея Первозванного, был и такой редкий знак отличия, как портреты императоров Александра Первого, Николая Первого, Александра Второго, Александра Третьего и Николая Второго с бриллиантами, полученные в 1899 г. в память 50–летнего юбилея пребывания в должности генерал–адъютанта. Ничем другим адмирала в тот момент наградить уже было нельзя.

Последний морской офицер с фамилией Гейден в списках русского флота — мичман граф Георгий Александрович Гейден был расстрелян в Холмогорах, после того как был взят в плен красными.

Сын руководителя первой российской кругосветки Ивана (Адама) Федоровича Крузенштерна — Павел Иванович Крузенштерн — в 1826–1829 гг. также совершил плавание вокруг земного шара на шлюпе «Сенявин» под командованием Федора (Фридриха) Петровича Литке. В 1849–1850 гг. он на собственной шхуне «Ермак» ходил к Новой Земле. В 1861–1862 гг. капитан 1–го ранга Павел Крузенштерн на собственные средства снарядил полярную экспедицию в составе «Ермака» и норвежского бота «Эмбрио». Шхуна погибла, затертая льдами, у берегов полуострова Ямал, однако экспедиции (в ее состав входил штурман, 13 нижних чинов Третьего Балтийского ластового экипажа, двое юнг и пять человек из экипажа бота) удалось вернуться на Родину. Суда были сжаты льдами и с большим трудом смогли вернуться.

Примечательно, что командовал отрядом сын Павла Ивановича Крузенштерна. Тезка своего отца, капитан–лейтенант Павел Павлович Крузенштерн умер, командуя военным пароходом в Аральском море.

Двое правнуков Ивана Федоровича Крузенштерна умерли в эмиграции — капитан 2–го ранга Николай Валерианович Крузенштерн — в Германии, а лейтенант Владимир Валерианович Крузенштерн — в Тегеране.

Сын другого кругосветного путешественника, капитана 1–го ранга Юрия Федоровича Лисянского — «полный» адмирал Платон Юрьевич Лисянский — уже в 16 лет был произведен в мичмана, ав 36 лет уже стал капитаном 1–го ранга. Он пользовался постоянным благоволением Генерал–адмирала Великого князя Константина Николаевича, а также был известен как основатель детского приюта в Санкт–Петербурге.

Граф Константин Федорович Литке приходился родным сыном кругосветному мореплавателю и адмиралу Федору (Фридриху) Петровичу Литке, одному из воспитателей Генерал–адмирала Великого князя Константина Николаевича. Мичманом он стал в 17 лет, успев к тому моменту принять участие в героическом отражении союзной англо–французской эскадры от Петропавловска—Камчатского в 1854 г., а умер в чине контр–адмирала. Кстати, Константин Федорович Литке был одним из немногих русских адмиралов, награжденных предназначенным для нижних чинов. Знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом). Награду он получил за Петропавловск, будучи лишь гардемарином, не имея, следовательно, права на получение офицерской награды.

Во флоте (точнее — в Гвардейском экипаже) служил и племянник Федора Петровича Литке — Федор Николаевич Литке, названный, по всей видимости, в честь знаменитого дяди.

Со времен создания Российского флота Петром Великим, большое количество офицеров Русского флота носило, признаем, «нерусские» фамилии. И это было неслучайно — значительное количество кадет Морского корпуса происходило из прибалтийских губерний Российской империи. Кроме того, немало было и потомков разного рода эмигрантов, нашедших в России свое новое отечество.

Чаще всего таковых инородцев именовали по старинной российской привычке «немцами». Пошло это оттого, что языка иностранцев большая часть населения не понимала, следовательно, они были попросту немыми (отсюда и «немцы»). В старинных документах можно даже найти указание на то, что тот или иной офицер происходит из «голландских» или «французских немцев».