— Я врач, госпожа, — улыбаясь, девушка проговорила на ломанной русском.

— Просто Полина. Никакая я не госпожа, — мне не нравилось это обращение, и потому я фактически нагрубила ей. Позади врача стоял Амир. Темнее тучи, но губ коснулась улыбка, когда наши взгляды встретились. Сообразив, что я не в его спальне, а в больничной палате, мне стало не по себе. — Что происходит? — подорвалась, желая сесть, но была мигом остановлена девушкой. Горло саднило, и мне безумно хотелось пить.

— У вас солнечный удар, Полина, — протараторила врач, укоризненно посмотрев на меня, пригвождая к месту своими карими очами. Сейчас я разглядела черную подводку и стрелки, которые делали глаза еще более выразительными. Восточные девушки поистине были красотками в своих украшениях и красках – этого не отнять. — Не стоит в Марокко пренебрегать панамой или другим головным убором, — отчитала меня, как девчонку. Амир стоял неподвижно, но я поняла по его выражению взгляда, как он был обеспокоен обо мне. Что-то в груди кольнуло, словно я прониклась его заботе по отношению ко мне. Я почувствовала себя нужной ему по-настоящему.

— Как долго я здесь? — переведя взгляд на молодую девушку, задала вопрос. А вообще мне стало любопытно, как она смогла стать врачом, ведь женщин старались быстро выдать замуж. Ни о какой учебе или профессии не было речи.

— Шанталь, оставь нас, — велел Амир, и девушка, поклонившись своему королю, покинула светлую комнату. Мой незнакомец грозной медленной походкой приблизился к моей кровати и присел на край. — Ты напугала меня, Полина, — нахмурился, взяв мою обессиленную руку в свою ладонь. — Побледнела, как призрак, а потом начала терять сознание. Мы здесь уже пять часов. Я вовремя тебя привез в медпункт.

— Так, значит, твой дворец недалеко от города? — с нескрываемым интересом спросила я, чувствуя растущую надежду в груди, что я смогу добраться до инфраструктуры, если у меня появится шанс. Амир просчитал мои замыслы, и тут же спустил с небес на землю.

— Даже не думай сбежать от меня, Богиня. Город не так близок, как ты только что себе нарисовала путь в голове. Чтобы до него добраться, надо знать дорогу, ведущую через пустыню.

— Зачем ты себя заточил, Амир? — вырвался вопрос, но сказанное уже не вернуть. Амир затаил дыхание, так близко к истине я еще не приближалась. Значит, я попала в цель, указав на его скрытность ото всех. Минутная пауза быстро развеялась в пространстве, и мой незнакомец ответил:

— Затем, чтобы не видеть несправедливости вокруг, Богиня. Я вырос здесь, в Марокко. Воспитывался согласно традициям, но, когда меня отправили учиться за границу, я остался там. Открыл свой бизнес, оброс крепким капиталом. Своим собственным. А потом…, — Амир устало выдохнул и осунулся, — весь мой мир рухнул в одночасье. Отец болен раком, его дни сочтены, и упрямый старик отказывается от лечения. Каждый день я с содроганием получаю известия от лекарей, которые наблюдают за ним. Прогнозы не утишающие. Он фактически взвалил на меня свой титул, просто поставил перед фактом. Да в придачу еще целый список его наказов, в том числе и женитьба на Алике.

Мне стало не по себе от откровений Амира, но я с любопытством все же слушала каждое его слово, и мне стало жаль мужчину. У него отобрали свободу. Как и он поступил со мной. Но была ли в этом вина Амира, что ему захотелось прикоснуться к той части своей жизни, где он чувствовал себя, как рыба в воде. До меня постепенно доходило, почему мужчина цеплялся за меня, как за спасительный круг. Я была его надеждой.

— Но, что поменялось, Амир? Ты ведь прислушаешься к словам отца. Алика станет твоей женой, — уныло прошептала, ощущая в горле ком. Мой незнакомец покачал головой, сощурив глаза.

— Даже если отец сумеет меня переубедить, то вряд ли из этого выйдет что-то путное, — Амир специально сказал так, чтобы я начала его ревновать. И, боже мой, я почувствовала ревность, рвущую мою грудь.

— Поцелуй меня, — в приказном тоне прошептала губами. Я хотела в эту секунду обладать мужчиной, и знать, что он - мой. Мне не пришлось просить второй раз, Амир наклонился и поцеловал меня. Обняв его, я сама раскрывала свое сердце и впускала мужчину, давала волю своим чувствам, хотя знала, что потом буду сожалеть...

Полина Стасина

Несколько дней спустя меня выписали из больницы, но Шанталь велела не выходить в пик жары, иначе повторный тепловой удар не минуем. Поблагодарив девушку, я была вне себя от ожидания, когда окажусь в ставших мне родных стенах. Амир все это время навещал меня, привозя с собой свежие фрукты. Относился так ко мне, словно я его хрустальная ваза. Вот и сейчас, лежа в его постели, я чувствовала себя таковой. И мне было не понять, почему он так относился ко мне, ведь фактически мы друг друга плохо знали. Постепенно он награждал меня своей частичкой жизни, рассказывая о семье, но Амир никогда не спрашивал о моей. Если сначала я не замечала этого, то спустя пару недель знакомства стала задаваться этим вопросом.

Повернувшись на бок, я смотрела на балконный выход: ветер развивал темные шторы, которые специально повесили для меня, оберегая от солнечных лучей. Черт возьми, я ощутила себя вампиром, когда Амир безапелляционно приказал своим слугам обеспечить комфортом его гостью. Холодная шелковая простынь ласкала мою обнаженную кожу, и я представляла, что это могла быть ладонь Амира. Я грезила им, и с каждым днем меня тянуло к нему больше прежнего. Первую ночь по приезде из больницы он провел со мной. Мы спали в обнимку, вцепившись в друг друга, будто нас могли разъединить. Амир пел на своем языке монотонную песню, исполнение которой теперь звучит в моей голове. Поцеловав меня в висок, мужчина прижал к своей груди, и я слушала биение его сердца. Наша первая совместная ночь прошла под покровом звездного неба, освещенного луной. Лучи пробирались к нам в комнату и падали на наши лица. Все эмоции Амира были, как на ладони. Я видела в его глазах нескрываемую борьбу – он жаждал меня, а я молчала. Знала, что без моего разрешения не возьмет. И если тело горело огнем, то разум с холодной расчётливостью отдавал приказ, в котором я не могла ослушаться. Но сейчас кожа горит огнем и пылает синим пламенем, как сильно я скучала по нему. Остальные две ночи Амир не появлялся. Сославшись на дела, мы даже не ужинали вместе.

Его помощник Тахир со мной не разговаривал. Да и в доме повисла гнетущая тишина, не предвещающая ничего хорошего. Девушки-служанки, убираясь в моей ванной комнате галдели о чем-то, и иногда я слышала свое имя из их уст. И спросить не могла, ведь больше ко мне не присылали русскоговорящих. Амир оберегал ото всех, и в то же время отдалял от себя. Я изо всех сил старалась игнорировать косые взгляды в свой адрес, но терпение постепенно заканчивалось. Я чувствовала, что еще чуть-чуть, и взорвусь. Мне были нужны объяснения, что Амир собирался делать с невестой, с ее отцом, в конце концов, со своим. Ведь Рахкул Хан не спроста затеял брачный договор, который заключил без согласия Амира.

От тяжелых мыслей я снова перевернулась на другой бок, и зажмурила глаза. Не хотела вставать, потому что каждый мой день был похож на день сурка. Теперь под запретом и персиковый сад. Отчего мое настроение совсем заперлось в черном ящике и просило не беспокоить до лучших времен. Идеальную тишину раннего утра нарушил скрип двери, и я почувствовала аромат духов Амира. Он мигом заполнил собой пространство, пробираясь в каждый нейрон моего мозга. Под тяжестью мужского тела промялся матрас, но я все равно не раскрывала своих глаз. Вдруг это очередной сон, так пусть Амир побудет в нем дольше обычного.