Пол думал о Кессиди. Несомненно, вчера вечером она должна была почувствовать силу его любви. Если нет, он позаботится о том, чтобы она поняла это, — сразу после того, как он проведет собрание.

К дому кузины Пол прибыл около половины первого. Дверь открыла Джойс. На ней были розовый пеньюар и шлепанцы. На лице — ни капли косметики, и под глазами ясно обозначились тени. Пол поцеловал ее в щеку.

— Привет, кузина. Как чувствуешь себя? Малыш по утрам беспокоит?

Та помотала головой.

— Не-а. Все нормально. Просто немного устала. — Она повернулась и повела его через огромную арку в просторную гостиную. — Вчера вечером поздно вернулись.

Пол почувствовал угрызения совести:

— Вечеринка затянулась?

Она загадочно посмотрела на него.

— Не слишком. Мы с Кэлом уехали сразу же после тебя.

Пол отвел взгляд и пробормотал:

— Я утратил праздничное настроение.

Джойс помолчала и мягко произнесла:

— Ты очень любишь ее, свою мисс Пенно?

Он улыбнулся:

— Очень.

— Я рада за тебя. Располагайся. Я позову Кэла.

Через несколько минут раздался звонок в дверь. Пол уже подумывал, не открыть ли ему самому, когда услышал звонкий голос тети Мэри:

— Эгей! Джойс, дорогая, это мама!

И Мэри сама появилась в гостиной. На ней была простая серая шерстяная юбка, туфли для прогулок и красный свитер, украшенный вышивкой «С Новым годом!» на всех известных языках. На голове была красная повязка, из-за которой женщина выглядела несколько легкомысленно. Густые седые волосы завитками обрамляли лицо.

Наконец появились Джойс и Кэл. И дядя Джон с небритым седым подбородком и охрипшим со сна голосом. Джойс принесла кофе, и все собрание, за исключением Пола, оживилось. Он только посмеивался, глядя на руки, жадно тянущиеся к дымящимся чашкам.

— Мне понравилась вчерашняя пьеса, Пол. Я бы сказала, что это была одна из лучших твоих идей и ты был в ударе. Ты и мисс Пенно, — с вызовом произнесла Мэри.

— Пенно, — ворчал Джон. — Родственница этого, как там его зовут?

— Вильяма, — подсказал Пол.

— Он мне никогда не нравился, — заявил Джон.

— Кесси его сестра.

— Это вовсе не означает, что она такая же, как брат. Я не из тех, кто судит слишком быстро, и, в конце концов, что может знать о молодых женщинах старый холостяк, вроде меня? Я просто сказал, что брат мне не нравится. Какая-то жаба, правда? Брат, имейте в виду, а не сестра.

Прозвенел дверной звонок, и Джойс вскочила на ноги.

— Это дядя Карл и тетя Джуэл. Пойду открою. — Джойс убежала, словно спасаясь от неизвестной беды. Это было так явно, что Пол огляделся. Что здесь происходит? Сейчас заиграет жуткая музыка, как в фильмах ужасов, чтобы уведомить ничего не подозревающую публику о том, что она скоро завизжит?

Карл и Джуэл в сопровождении Джойс вошли в комнату. Эта пара выглядела еще более измотанной, чем другие. У Карла были мутные глаза, словно он не спал всю ночь, а его одежда служила кому-то пижамой. Лицо Джуэл было совсем без косметики, ее серебряные волосы собраны на затылке в тугой пучок. Пол поднялся навстречу Джуэл, но, к его удивлению и смущению, несмотря на напряженный взгляд, она просто положила руки ему на плечи. По привычке он наклонился, и она поцеловала его в щеку и похлопала по спине.

Карл сел рядом с Кэлом. Джуэл нахохлилась возле него.

— Давайте начнем, — произнес Кэл.

Бетина явно не придет. Так тому и быть. Пол вынул письмо из кармана и подал его Джону. Тот извлек листок из конверта и быстро просмотрел его. Потом молча передал письмо Карлу, который прочитал его вместе с Джуэл, заглядывавшей ему через плечо. Потом письмо перешло к Кэлу, тот просто взглянул на него и передал Джойс, Пол чувствовал себя неуютно, пока Джойс внимательно читала каждое слово. Когда она дошла до места, где Пол рекомендовал на свою должность Кэла, она подтолкнула мужа локтем и молча указала на это. Кэл скрестил руки на груди и помотал головой. Джойс передала письмо матери, которая прочитала его с грустью в глазах.

Пол встал, обеспокоенный их молчанием, и откашлялся.

— В прошлом году, — начал он, — еще до смерти деда, мы с Бетиной…

— Знаем! — грубовато перебил Джон. — Она пришла к тебе голая, как ощипанная курица.

У Пола отвисла челюсть. Он не мог вымолвить ни слова, но через минуту проговорил:

— Вчера вечером в приступе ярости и отчаяния я сказал то, что вслух лучше не произносить. Я прошу прощения, и особенно у вас, тетя Джуэл, и обещаю…

— Она признала это, — заверила его Джуэл.

— При… признала…

— Мы считаем, что Бетине необходима консультация психоаналитика.

— Конечно, она не согласится, — заявил Карл. — Эта девчонка слишком упряма, и я обвиняю в этом себя.

— Себя, дядя Карл?

— Я слишком старался, — продолжал Карл, — сделать все, чтобы она чувствовала себя членом нашей семьи, и, боюсь, пропустил момент, когда она подошла к границе дозволенного.

— Я больше виновата, — сказала Джуэл. — Как родной матери, мне следовало быть строже и внимательнее, а я свалила проблему воспитания на Карла — так было проще и спокойнее. Я надеялась, что любовь изменит ее, как-то смягчит, излечит от страсти требовать и управлять. Я поступала глупо, пытаясь видеть то, чего между вами не было. Наш бедный отец считал, что кто-то должен опекать ее.

— И еще он боялся, — вмешался Джон, — что ты изберешь мой путь и никогда не женишься.

— Мы все собирались, — сказала Джойс, — вчера вечером.

— И приняли кое-какие решения, — добавил Карл.

Пол смотрел на них во все глаза. Неудивительно, что они такие усталые и потрепанные. Пол потер шею и сел.

Кэл резюмировал:

— Твоя отставка отклонена.

— Я вам очень признателен, но вы же знаете, это невозможно…

— Возможно, — прервала его Мэри. — Больше того, это очень просто.

— Не понимаю.

— Сейчас поймешь. — Дядя Джон извлек из заднего кармана сложенный лист бумаги и бросил его на кофейный столик.

— И вот еще, — Мэри вынула похожий листок из своей сумочки.

— И еще, — Джойс взяла у Кэла третий листок.

— И наша, конечно… — сказал Карл, доставая свой листок.

Пол молча смотрел на них, потом медленно наклонился и взял верхний листок. Раскрыл его и уставился, оглушенный. Это был документ о передаче ему Карлом и Джуэл их доли в «Булочных Барклая». Ему не требовалось смотреть на оставшиеся документы, чтобы понять: он стал единственным владельцем всех акций, за исключением тридцати процентов Бетины. Безграничное доверие семьи придавило его как тонна кирпичей. Они вручили ему свой источник существования без малейшей оговорки!