Она повиновалась ему, изнемогая от жара. Бедра мелко подрагивали. Она с тихим стоном провела большим пальцем по клитору.

– Жаль, что я сейчас не в тебе. Глубоко-глубоко….

Он взмахнул ресницами. Если мужчина способен выглядеть чувственно… то это Джон Смит.

Он снова прошептал, едва слышно, произнося слова одними губами:

– Я бы хотел быть в тебе по самые яйца. Там так тепло и тесно…. словно тебя сжимает горячий мокрый шелк.

Слова, прикосновение пальца к пульсу… все это окончательно свело ее с ума. Она чуть сильнее прижала к клитору палец… тело затрепетало и растаяло в оргазме. Спина дрожала, угрожая бессильно согнуться, но Джон крепко сжал ее руку, придавая сил и удерживая на стуле, пока волны невероятных ощущений захлестывали промежность.

Она не могла смотреть на него: глаза сами собой закрывались. Но она чувствовала себя ближе к Джону, чем к любому другому мужчине… к любому другому человеку.

– Да, мы посмотрим меню десертов. Сейчас, пожалуйста.

Лиззи поспешно открыла глаза и, к своему изумлению, увидела стоявшего в нескольких шагах официанта.

Сколько он пробыл здесь? Что видел или слышал? Как долго она была в некоем подобии обморока, сидела в блаженном тумане, так и не вынув руки из трусиков и оставив другую в ладони Джона?

Но красивый молодой человек казался совершенно невозмутимым. Он либо ничего не видел, либо привык к подобным проделкам в разгульном «Уэйверли». Глядя на его удалявшуюся фигуру, Лиззи выдернула ладонь из пальцев Джона, другую – из трусиков и стала яростно вытирать их салфеткой, сама не зная, почему это делает, если не считать стремления не выглядеть неряхой. По крайней мере, сейчас.

– Почему ты это сделала? А вдруг я захотел бы, чтобы ты облизала пальцы? Или сам бы их облизал.

При первых звуках тихого голоса она резко вскинула голову. Он глянул на ее руку. Она стерла свидетельство наслаждения, но почему-то могла поклясться, что оно все еще там. Невидимый отпечаток того, что она сделала по его требованию.

– Это негигиенично, особенно еще и потому, что мы сейчас будем есть.

Как чопорно это звучало, как старомодно! Она едва не залилась истеричным хохотом, представив, как старая бабушка отчитывает ее, твердя, что приличные молодые леди не касаются себя «там, внизу», особенно когда сидят за столом. С другой стороны, бабушка вряд ли признала бы вслух существование этого «там, внизу».

Лиззи сознавала, что, возможно, ведет себя не как настоящая профессионалка, которая сделала бы для клиента все и, возможно, вытворяла бы куда более шокирующие вещи, чем она только что сделала. Но факт остается фактом: как бы удачно она ни изображала профессионалку, на самом деле, никогда не была девушкой по вызову и не могла побороть того, что ей привили с детства.

– Все же для рабыни ты очень своевольна, – настаивал Джон, хитро улыбаясь. – Придется наказать тебя еще сильнее. Думаю, по телефону мы договорились, что ты нуждаешься в строжайшей дисциплине.

Почти угасшее возбуждение вспыхнуло с новой силой. Кожа горела, словно в предвкушении нового наказания. Она смотрела на его руки. Не на свои! Расслабленные, неподвижные… но она знала, какими жесткими и неумолимыми они могут быть. Ерзая на сиденье, она представила, как эта ладонь опускается на ее попку.

– Но я рабыня только, когда хочу быть таковой. Когда я на работе. А в свободное время я сама себе хозяйка. И делаю все, что хочу!

– Но сейчас я плачу тебе, Бетти! Если хочешь получить конверт, можно сделать это прямо здесь.

Он похлопал себя по груди. Очевидно, именно там был внутренний карман.

– Ты будешь делать все, что хочу я! А не то, что взбредет в голову тебе!

Искушение беспомощно болтаться в океане его воли было почти неодолимым. Куда легче сдаться, чем бороться! Она вообразила, как снова касается себя и представляет ему доказательство… почтительно склонив голову, протягивает мокрую руку.

«О, какая чушь иногда лезет тебе в голову, Лиззи Эйчисон!»

– Ну… это немного спорно. И, возможно, лучше, чтобы никто не видел, как вы платите мне в ресторане.

Она смело глянула ему в глаза, стараясь сохранить присутствие духа.

– Значит, ты мастурбируешь в ресторане, но не хочешь брать за это деньги. Неожиданное заявление для женщины твоей профессии.

Он подмигнул ей и кивнул официанту, принесшему меню.

«Нужно все ему рассказать! Так не годится».

Десерты, как выяснилось, содержали по миллиону калорий каждый, но сейчас были прекрасным способом отвлечься. Сладкое всегда помогало ей сохранить ясный ум. А в десертах было достаточно сахара, чтобы даже ее превратить в гения.

– Оооо, я возьму это, звучит божественно! – воскликнула она, показывая на безумное сочетание шоколада, бисквита, помадки и взбитых сливок.

– Шоколадный рай? Прекрасный выбор. Фирменный десерт нашего шефа, – пояснил официант с такой гордостью, словно сам сотворил это беззаконное чудо.

– Я тоже возьму его, – бросил Джон, даже не глядя в меню. – Мне нравятся путешествия в рай.

Он говорил обычным тоном, но Лиззи все еще различала лукавые, манящие нотки, обращенные прямо к ней.

Через несколько минут оба сидели перед огромными кусками шоколадного рая, снова оставшись одни в своем маленьком интимном мирке.

– Я рад, что ты не из тех женщин, кто отказывается от десерта.

Он с видимым наслаждением отправил в рот ложку шоколадного пудинга.

– Трудно устоять. Это еще одно чувственное наслаждение. Не так ли?

Лиззи прищурилась. Каким бы роскошным мужчиной он ни был, все же природу шовиниста не скроешь!

– Ты судишь всех женщин, потому что некоторые хотят питаться здоровой пищей и не толстеть, став, таким образом, постоянными пациентами врачей.

Его пальцы сжали ложку. Она оскорбила его? Может, он не ожидал подобных слов от женщины, которой платит?

– Я вовсе не это хотел сказать. Просто некоторые женщины, которых я знаю, не могут смотреть на десерт без содрогания. Я просто счастлив, что тебе нравится десерт… потому что он такой аппетитный.

– Я не одна из таких женщин, Джон.

Особенно если эти женщины – проститутки.

– Нет. Ты непохожа на других женщин. И на профессионалку тоже.

Он подался вперед, разглядывая ее, забыв о шоколадном пудинге.

«Нужно сказать ему. Сказать немедленно…»

Лиззи открыла рот. Слова «я должна кое в чем тебе признаться» трепетали на губах.

– Ешь же, – потребовал он, снова набрасываясь на пудинг. – Мне не терпелось прогуляться, но, погода, похоже, внезапно испортилась.

Она посмотрела в окно, на сад и парк за ним. Еще совсем недавно день был теплым и солнечным. Но сейчас набежали облака. Хотя пока что не совсем стемнело.