– Ты, паря, вот чего, – сказал Кресяня, быстро уплотняясь и обретая форму. – Себя побереги. Да и всех ваших. Без радужки вам здесь хана.

Стригун пустился в расспросы. Оказалось – здесь, под землёй, время текло по-иному. Если не пить особой воды из глубинного источника, можно было очень скоро умереть со всеми признаками старости. Чудесная вода называлась радужкой из-за свойства переливаться всеми оттенками радуги. И естественно, просто так её здесь никому не наливали.

– Заплатить есть чем, – усмехнулся Стригун и важно хлопнул себя по кошелю, чтобы отозвались монеты. – У нас серебра на всех хватит. Так где, говоришь, этот твой радужный ручей?

– Серебра, значит? – неожиданно расхохотался Кудяня. Кресяня подхватил, согнулся пополам:

– Ну, парень, потешил. Серебра?

Неожиданно оборвав веселье, он сунул руку в карман и вытащил что-то в кулаке. Медленно разжал пальцы и глянул Стригуну в глаза:

– Вот этим мы в «камушки» играем. Забавы ради, не на интерес.

На его ладони лежали крупные, с хорошую фасолину, алмазы. Самое то, чтобы в камешки тешиться.

– Запомни, парень, – поднял в воздух корявый палец Кудяня, – радужка здесь и есть самая главная деньга. Её нельзя купить. Можно только заработать или, – он замялся, – добыть. Способов хватает…

– Это точно, – поддержала Снежка. Зевнула во всю пасть и посмотрела на Остроглазку, четвертовавшую окорок. – Ничего, хозяйка, вот сделаю дело, этой радужкой зальёмся… Ноги будешь ею мыть. Не состаришься!

Зайцы, как всем известно, трусливы, лисы хитры, а рыси, оказывается, хвастливы… Вот как.

– Что же за дело ты взялась делать? – вяло поинтересовался Кудяня. – Смотри, Киса, не вляпайся. Упаси тебя ваши боги попасться смотрителям с их чёрными гиенами…

Он уже полностью пришёл в себя и с воодушевлением смотрел, как Остроглазка режет мясо. Недаром тот порошок все знающие именовали волшебным.

– Да чепуха, никакой хитрости, – бодро отозвалась рысь. – Нужно будет избавить здешних крыс от их крысиного царя. А то вконец, гад, озверел.

И она рассказала удивительную историю, услышанную от нанимательницы – большой чёрной крысы, ведавшей безопасностью сородичей. Оказывается, что с год тому назад крысиное племя решило покончить с воровством среди своих. Переловили самых злостных обидчиков, заперли в клетку, дали время подумать… Дело ясное, хотели как лучше, а получилось… Один самый злобный крысак для начала принялся жрать соседей по заточению, вырвался на волю, перебил охрану и был таков. Теперь чудовище вершило такое, что язык не поворачивался говорить. Царь сделался необыкновенно силён и проворен, а уж изворотливости и ума ему и раньше было не занимать. Оказался он не по зубам ни гронским горностаям, ни зарембийским таксам, ни даже пятнистым кризорским котам… Вот такой ужас и позор всего крысиного рода. И Снежка подрядилась его истребить.

– Хорошее дело, достойное. И к тому же, думаю, благодарное, – одобрил Кудяня. – Скажи, Кресяня, не дай соврать.

– И скажу, ещё как скажу, – кивнул тот. – Стоящее дело. С крысами дружить надо. У кого крыса в друзьях, у того и «чёт» на руках… Кто хозяин в порту? Кто главный на рынке? Кто держит склад? Снаги? Гильдия? Магистрат? Не-а. – Он далеко сплюнул сквозь зубы. – Крысы. Большие чёрные крысы во главе с королевной. Кто не делится с ними, тот останется без штанов. – Он сделал многозначительную паузу, с серьёзным видом вздохнул и неожиданно шумно потянул курносым носом. – Эге, а ветчинка-то, похоже, удалась, надо бы это дело проверить… Скажи, Кудяня.

– Не языком молоть надо, а жевать, чтоб за ушами трещало, – гостеприимно отозвалась Остроглазка и вытерла нож. – Народ, налетай, разговорами сыт не будешь. У кого-нибудь ещё остался хлеб?

Съев окорок без остатка, немного посидели, чтоб улеглось. Потом Кресяня заговорил снова:

– Ну что, пошли отсюда. Надо вам радужку добывать, а то ведь под лежачий камень она не течёт… Да и вообще хорошо бы узнать, что в мире творится!

Путь начинался в углу, где уродовал стену пролом. Тот оказался преддверием узкого и низкого хода – двигаться приходилось, не поднимая головы. Клубилась розовая полутьма, глаз от пола лучше было совсем не отрывать – либо в крысиные отходы наступишь, а если и нет, то как раз упрёшься глазами в похабную картину, яркой краской намалёванную на стене. Мужчины сперва посмеивались, потом и им стало противно. Наконец ход расширился, стало светлее. Походники выбрались в просторный зал, точнее, в искусственную вырубленную в камне пещеру. Здесь уже воняло не так, можно было расправить плечи, а у костра, сложенного из чёрных камней, сидели… нет, всё же не люди. Людьми они казались только на первый взгляд – глаза у всех были затянуты белой плевой. Вот один поднялся, враскачку подошёл, обдал застарелой вонью немытого тела.

– Или назад валите, или гоните плату за проход. – Он глянул своими бельмами на Соболюшку, растянул тонкогубый рот. – Сгодится и плотью…

Он был высокий, мощный и широкоплечий, с грозным, внушающим трепет лицом. Правда, лицо было отмечено свежими порезами. И вообще казалось слепленным из нескольких частей.

– Э-э-э… – Тут он заметил Снежку, вздрогнул всем телом и попятился назад. – Опять эта тварь!

Что-то сразу заставило его забыть и о плате за проход, и о взыскании плотью… да и вообще обо всём. Раз – и он в мгновение ока исчез, бесследно растворившись в полутьме. За ним дружно испарились и те, что сидели у костра. Как будто смерть свою увидали.

– Вот и ладно, – шмыгнул носом Кресяня. – Нам и вмешиваться не пришлось.

– А жаль, – высморкался в три пальца Кудяня. – Я бы всю эту змеиную породу… Ублюдок белоглазый…

– Да хрен-то с ним, – отмахнулся Кресяня и, обращаясь к народу, подал знак. – Пошли-ка отсюда, воняет здесь!

– А ведь раньше их здесь не было. – Кудяня тяжело вздохнул. – Теперь вот за проход платить. Куда катится мир?

Скоро оказалось, что на самом деле они вышли в подвал. Крутая, с истоптанными ступеньками лестница привела их на первый этаж гигантского здания, выдолбленного в скале. Это, похоже, была лечебница. Да не те хоромы, где выздоравливали, а заброшенная мертвецкая. Всюду стояли лежаки, догнивали кучи тряпья, чернели насквозь проржавевшими боками бесчисленные вёдра и тазы… В блёклом, кирпично-красном цвете, струящемся сквозь круглые окна, всё это смотрелось страшно и зловеще до невозможности. А мерзкий сладковатый запах, так и не поддавшийся течению времени!.. От него кружилась голова, сводило скулы и скорбно обмирала душа…

– Во время последней Большой Свары здесь был моровой барак, – прояснил Кудяня. Даже он порывался дышать сквозь рукав. – Сколько народу полегло – жуть… Одно хорошо, Синяя Язва ни людей, ни рысей, ни, хм, – он взглянул на Славку, замялся и снова вытер ладонью рот, – не берёт. В общем, настоящих змеев здесь не бывает, ходит только такая шелупонь, как в подвале. Ладно, пошли, гадко здесь.

Однако, как ни хотелось скорее покинуть жуткое место, на выходе все невольно придержали шаг. На стене рядом с дверью был устроен гигантский каменный щит, обвитый жуткого вида змеёй. Она разевала свою страшную пасть, выкатывала глаза, судорожно свивала кольцами хвост… И было от чего: глубоко в её глотку, пригвождая к щиту, было всажено короткое копьё, на его древке смертельный яд смешивался с кровью. Чего добивался ваятель, трудно было понять. Скульптура определённо притягивала взгляд, вместе с тем вызывая и отвращение.