— Хм. Сомневаюсь, — возразила Тереза. — Иначе придется признать, что вчера я напрасно потратила время.

— Как и я, — подхватил доктор, забирая у Толли бутылку и передавая ее Лакаби. — Повторяйте эту процедуру каждые двенадцать часов. Справитесь?

Камердинер кивнул: — Да, сэр.

— Хорошо. — Доктор вновь осторожно ощупал ногу Толли вокруг раны, а затем шумно выдохнул. — Я загляну завтра. Если нога окончательно потеряет чувствительность или вдруг не сможете пошевелить пальцами, немедленно посылайте за мной.

Толли вскинул голову:

— И что тогда вы сделаете?

— Если это случится, полковник, я ампутирую вашу ногу прежде, чем она утащит за собой в могилу и вас. — Он вернул треногу на место и, кивнув Тесс, вышел из комнаты.

Тереза смотрела на ногу Толли так, словно ожидала, что та немедленно отделится от тела, заползет на подушку и ударит своего хозяина по голове. Бартоломью отчетливо видел выражение серо-зеленых глаз девушки. Она переживала за него. Действительно переживала.

Хотя бы одному человеку на всем белом свете небезразлично, что с ним происходит. Члены семьи не в счет — они вынуждены были о нем беспокоиться. Бартоломью откашлялся.

— Вам, случайно, не нужно брить кого-то еще? — спросил он. Последствия происходящего могли быть весьма неблагоприятными, так что лучше всего спровадить Тесс отсюда, несмотря на то что Толли очень нравилось ее общество. Ведь с ней на душе у Толли становилось светлее.

— О нет, сегодня я только ваша, — непринужденно ответила Тереза, усаживаясь в кресло, которое кто-то поставил прошлой ночью рядом с кроватью. — Так что можете мною располагать.

Бартоломью с минуту смотрел на девушку.

— Вы постоянно говорите о благопристойности, Тереза. И поэтому я не могу не спросить: что вы здесь делаете? Только честно.

Тесс на мгновение посмотрела на собственные руки, а потом вновь перевела взгляд на Толли.

— Я не знаю, что привело меня сюда. Просто приехала, и все. Так что, если не прогоните, я останусь еще ненадолго.

Она склонила голову набок, и выбившаяся из прически прядь позолоченных солнцем волос мягко скользнула по ее щеке. Тереза рассеянно заправила ее за ухо. Пальцы наблюдающего за этим жестом Толли дрогнули — так сильно было желание сделать это вместо нее.

— Хотите, чтобы я ушла? — улыбнувшись, спросила Тереза. Она словно бы знала, что ни один мужчина в здравом уме не отошлет ее прочь.

«Ни в коем случае», — пронеслось в голове у Толли. — Да, — произнес он вслух. — Спасибо вам за помощь, но теперь я предпочел бы поспать.

— Так спите. Мне кажется, вы пытаетесь выставить себя этаким стойким одиночкой и расстроены тем, что я разрушаю этот образ.

Прежде чем Толли успел сдержаться, с его губ сорвался смех. В глазах Терезы промелькнуло удивление, и он вдруг почувствовал себя лучше, несмотря на то что колено болезненно пульсировало.

— Это одна из причин, — не стал отрицать Бартоломью.

— А какова же другая? Вы хотите, чтобы я ушла, потому что понятие благопристойности вам чуждо?

Бартоломью смотрел на Терезу. Он мог бы сказать ей так много, но в то же время боялся, что, если произнесет что-то неприемлемое и дерзкое, она действительно уйдет.

— Мне с вами очень… легко, — запнулся Толли. — И от этого мне становится неуютно.

Румянец окрасил щеки Терезы.

Она порывисто встала со стула и подошла к книжному шкафу. Он не знал, что Тереза хочет найти, но спрашивать не стал, чтобы избежать ненужных расспросов с ее стороны. Да и не хотелось ему ни во что вдаваться теперь, когда желание прогнать Терезу сменилось необходимостью видеть ее подле себя.

— Вот это подойдет, — произнесла она спустя мгновение и, взяв с полки книгу, вернулась на свое место. Тереза грациозно опустилась в кресло, и подол платья из голубого муслина взметнулся подобно облаку.

Толли пошевелил пальцами ног и вновь ощутил боль.

— Вы собираетесь читать про себя или вслух?

— Читать про себя было бы невежливо с моей стороны. — Тереза откашлялась. — «Золотое солнце Серенгети» капитана Беннета Вулфа. — Раскрыв книгу, она подняла глаза. — Теперь он сэр капитан Беннет Вулф. Его посвятили в рыцари после написания этой книги.

Бартоломью знал автора и эту книгу уже читал.

— Хм, — произнес он вслух. — Звучит многообещающе.

— Я прекрасно понимаю, что взяла книгу из вашего книжного шкафа. Наверное, вы с ней знакомы? Можете спать, если хотите. В любом случае я намерена остаться здесь до четырех часов.

— А что будет в четыре?

— Мне нужно ехать домой переодеваться, потому что в семь я приглашена на ужин к Сондерсам.

Тереза перевернула титульный лист и следующую страницу, на которой сообщались сведения об авторе, в то время как Бартоломью напомнил себе, что не попал бы на ужин к Сондерсам, даже если бы не был прикован к постели. Внезапно его охватила какая-то нелепая ревность.

— Готовы? — спросила Тереза.

Толли поудобнее устроился на подушках. Теперь ему следовало закрыть глаза, но он хотел еще пару минут понаблюдать за тем, как Тереза читает.

— Вполне. Готов перенестись в Африку вместе с вами. Губы Терезы изогнулись в улыбке, и она приступила к чтению. Впервые за восемь месяцев Бартоломью погрузился в сон без сожалений и мыслей об Индии.

Леди никогда не проявляет инициативу первой. Это джентльмен решает, стоит ли нанести визит или пригласить даму на прогулку. Именно джентльмен в конечном счете признается в своих чувствах. Мы же, леди, можем лишь постараться сделать все, чтобы привлечь внимание интересующего нас джентльмена.

«Руководство для леди по благопристойному поведению»

Тереза выложила две карты червей и нахмурилась, когда Джейн Редмонт и ее партнерша по висту начали разбивать их с бабушкой Агнес. Да, ей определенно нужно было уделить больше внимания игре, но случилось так, что мысли ее оказались далеки от виста. В данный момент ее чрезвычайно волновала напористость, с какой Сара Сондерс заигрывала с Майклом.

Ее брата трудно было сбить с толку хлопающими ресницами и комплиментами его широким плечам, но сегодня вечером он не обращал внимания ни на кого, кроме Сары. При иных обстоятельствах Терезу мало взволновал бы тот факт, что Майкл заинтересовался какой-то девушкой, потому что она с радостью приняла бы в свою маленькую семью невестку. Однако ей не нравилась Сара Сондерс. Совсем не нравилась.

Они с Терезой были примерно одного возраста, только мисс Сондерс превратилась в жуткую сплетницу. Причем наибольшее удовольствие доставлял ей пересказ самых отвратительных слухов. Тереза же никогда не собирала сплетни. Впрочем, она давно уже решила для себя превыше всего ценить благопристойность.