После этого царица-вдова Наталья Нарышкина должна была вместе с сыном уехать из Москвы и уединиться в Преображенском селе. С 1683 г., никем не руководимый, Петр начал здесь продолжительную игру, которую сам себе устроил и которая стала для него школой самообразования. Из спальников, дворовых конюхов, а потом сокольников и кречетников Петр образовал две потешные роты, которые вскоре прибором охотников из дворян и других чинов развелись в два батальона. С этими потешными Петр поднял в Преображенском неугомонную возню, построил потешный двор, потешную съезжую избу для управления командой, потешную конюшню, забрал из Конюшенного приказа упряжь под свою артиллерию. Словом, игра обратилась в целое учреждение с особым штатом, бюджетом, с «потешной казной». По соседству с Преображенским находилась Немецкая слобода, населенная в основном военным людом. Из них Петр стал брать в свою армию офицеров. В начале 1690-х гг. потешные батальоны развернулись в два регулярных полка, поселенных в селах Преображенском и Семеновском.

К этим забавам вскоре прибавилась новая. Осматривая в селе Измайлове амбары деда Никиты Ивановича Романова, Петр нашел завалявшийся английский бот. По его настоянию, один голландский мастер починил бот, приделал мачту и паруса, и в присутствии Петра лавировал на нем по реке Яузе. Увиденное произвело на царя огромное впечатление. С этого времени началась горячая любовь Петра к кораблестроению и кораблевождению. Вскоре он отправился на Переславское озеро, заложил верфь при устье реки Трубеж и стал строить здесь суда.

Занятый этим делом, он, кажется, не помышлял о приобретении реальной верховной власти. Софья первая открыла против брата враждебные действия. В августе 1689 г. пришло известие, что царевна собрала в Москве войска, чтобы напасть и убить Петра в Преображенском. Однако на этот раз мятеж не удался. Большинство полков остались верны царю. После долгих переговоров Софье пришлось отречься от власти и удалиться в Новодевичий монастырь. Избавившись от соперницы, Петр не сразу взял управление в свои руки. Некоторое время продолжались еще его шумные потехи, буйные пиры и строительство кораблей. Наконец в 1695 г. усилия царя обратились к действительно важному предприятию: был объявлен поход на турецкую крепость в устье Дона – город Азов. Первая осада его окончилась неудачей, так как у русских не было своего флота. Она, впрочем, не повергла Петра в уныние, а напротив, только усилила в нем желание во что бы то ни стало проложить себе путь к Черному морю. Под Воронежем была основана верфь, началось спешное строительство кораблей. Весной 1696 г. Азов вновь был осажден, на этот раз с суши и моря. В июле турки сдались. Весь Дон до самого устья перешел под контроль России.

В марте 1697 г. в Европу отправилось посольство для поиска союзников в войне с Турцией. При послах состояло около сотни волонтеров и дворян, назначенных для изучения корабельного искусства. Сам царь был записан в свиту под именем Петра Михайлова. Заграничная поездка была использована им для усиленного самообразования. В Кенигсберге Петр усердно занимался артиллерийским делом, затем он поспешил в Голландию, поселился в Саардаме, нанялся на верфь и работал там плотником. В августе царь перебрался в Амстердам, определился простым рабочим на ост-индскую верфь и с чрезвычайным увлечением трудился над постройкой специально для него заложенного фрегата. В январе 1698 г. он отправился в Англию и поселился в городке Дептфорде на королевской верфи, где прилежно изучал теорию кораблестроения. Летом 1698 г. Петр был уже в Вене. Австрийцы считались традиционными врагами турок, и Петр сильно рассчитывал на союз с ними. Но, увы, склонить императора Леопольда к войне с Османской империей Петру так и не удалось. Та же неудача постигла посольство еще раньше в Голландии и Англии. Петр собирался ехать в Венецию, но тут пришло известие о новом бунте стрельцов в пользу царевны Софьи, подавленном тотчас после его начала воеводой Шеином. Встревоженный царь поспешил в Россию. По пути состоялась встреча Петра с новым польским королем Августом II. За пирами и веселыми забавами венценосцы договорились о дружбе и союзе против Швеции. Таким образом, вместо продолжения прежней войны на Черном море решено было начать новую – на этот раз в Прибалтике.

25 августа 1698 г. Петр возвратился в Москву. Утром 26-го Преображенский дворец наполнила толпа людей всякого звания. Тут, разговаривая с вельможами, царь собственноручно обрезал им всем бороды. Когда слух об этом пошел по Москве, служилые люди, бояре и дворяне сами стали бриться. Пришедшие с бородами 1 сентября на празднование Нового года попали уже в руки шута. Всем близким ко двору людям велено было одеться в европейские кафтаны. С 17 сентября начались пытки мятежных стрельцов, отличавшиеся неслыханной жестокостью. Петр не только присутствовал на допросах, но, кажется, и сам пытал несчастных. 30 сентября были казнены первые 200 стрельцов. Казни продолжались и дальше. 17 октября царь распорядился, чтобы головы стрельцам рубили вместо палачей его приближенные. Сам он смотрел на это зрелище, сидя на лошади, и сердился, что некоторые бояре принимались за дело трепетными руками. Около 200 стрельцов на глазах Софьи было повешено вокруг Новодевичьего монастыря, и трупы их не убирали в течение пяти месяцев.

Петр вырос, возмужал и взял в свои руки управление государством. К этому времени вполне определились его характер и нравственная физиономия, а также привычки, которым он следовал потом до конца жизни. Царь был великан двух с небольшим метров росту, целой головой выше любой толпы, среди которой ему приходилось когда-либо стоять. От природы он был большой силач. Постоянное обращение с топором и молотком еще более развило его мускульную силу и сноровку. Он мог не только свернуть в трубку серебряную тарелку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету. Многолетнее безустанное движение развило в Петре подвижность, потребность в постоянной перемене мест, в быстрой смене впечатлений. Он был обычным и веселым гостем на домашних праздниках вельмож, купцов, мастеров, много и недурно танцевал.

Если Петр не спал, не ехал, не пировал или не осматривал чего-нибудь, он непременно что-то строил. Руки его были вечно в работе, и с них не сходили мозоли. С летами он приобрел необъятную массу технических познаний, так что позже повсюду, где побывал государь, были рассеяны вещицы его собственного изготовления: шлюпки, стулья, посуда, табакерки и тому подобное. Но выше всего Петр ставил мастерство корабельное. Никакое государственное дело не могло удержать его на месте, когда представлялся случай поработать топором на верфи. И он достиг большого искусства в этом деле; современники считали царя лучшим корабельным мастером в России. Он был не только зорким наблюдателем и опытным руководителем при постройке корабля: он сам мог сработать корабль с основания до всех технических мелочей его отделки. Будучи любителем живого и невзыскательного времяпровождения, Петр слыл заклятым врагом всякого церемониала. Он всегда конфузился и терялся среди торжественной обстановки, тяжело дышал, краснел и обливался потом.

Будничную жизнь свою он старался устроить возможно проще и дешевле. Монарха, которого в Европе считали одним из самых могущественных и богатых в свете, часто видали в стоптанных башмаках и чулках, заштопанных собственной женой или дочерьми. Дома, встав с постели, он принимал в простом стареньком халате из китайской нанки, выезжал или выходил в незатейливом кафтане из толстого сукна, который не любил менять часто. Ездил он обыкновенно на одноколке или на плохой паре и в таком кабриолете, в каком, по замечанию иноземца-очевидца, не всякий московский купец решился бы выехать.