Я уже перекидываю сумку через плечо.

— Да ладно. По дороге можешь сказать мне свое "хорошее избавление".

13

Администратор вызывает для нас такси. Очевидно, для гостей «Зимнего курорта» это ненормально — заказывать такси в 10 вечера, чтобы доехать до восточного побережья, потому что она смотрит на нас так, будто мы сошли с ума.

Филипп, похоже, с ней согласен.

Но он ничего не говорит ни когда мы садимся в машину, ни когда нанимает таксиста, чтобы тот остался рядом, когда мы приедем.

Мы приезжаем по координатам, которые прислал Джейми, но место выглядит темным и пустынным. Однако я слышу шум волн, так что пляж должен быть совсем рядом.

— Нас, наверное, собираются ограбить, — спокойно говорит Филипп рядом со мной, и я не могу понять, шутит он или нет. Думаю, да, но его сарказм жесткий.

— О, конечно, нет! — говорю я. Слух о последних нескольких часах превратился в приятный гул в моей голове, как песня, под которую невозможно не отбивать такт. — Мы с Джейми говорили об этой организации во время круиза на закате.

В его тоне звучит удивление.

— Вы общались?

Я толкаю Филиппа в плечо.

— Да. Ты, кажется, разговаривал по телефону. А теперь давай найдем эту группу…

Мы обходим густой кустарник, и земля превращается из грязи в мелкий песок. Лунный свет отбрасывает серебристую тень на пейзаж, и сквозь заросли я слышу, как волны разбиваются о берег.

А потом — голоса.

— Сюда! — зовет кто-то. — Начинается!

От волнения у меня бурлит в животе.

— Мы определенно в правильном месте.

— Чертовски темно, — бормочет Филипп. — Неужели ни у кого нет фонариков?

— О, ты не можешь использовать фонарик. Это дезориентирует птенцов. — Я тянусь к его руке. Она теплая и сухая. — Пойдем, найдем остальных.

Мы находим Джейми у дюны, стоящего вместе с другими добровольцами возле складного столика с горячими напитками. Нас с Филиппом приветствуют так, будто мы не просто два случайных туриста, предлагают кофе и рассказывают о различных гнездах на пляже.

— На этом пляже их много, — говорит нам Джейми, указывая на несколько флажков. Оранжевый цвет едва заметен в лунном свете. — Они гнездятся с вечера.

— Гнездятся? — спрашиваю я.

Он усмехается.

— Да, песок смещается. Значит, они копают снизу. Скорее всего, они выйдут через несколько часов.

Филипп держит в руке чашку кофе, не сводя глаз с Джейми.

— Лучше не вмешиваться?

— Да, мы не можем копать за них. Им нужно оставить отпечаток на песке. Так они узнают, на какой пляж им следует вернуться через десяток лет, чтобы отложить яйца.

Боже мой. Не могу дождаться, когда расскажу об этом своим ученикам.

— Ребята, а вы знаете, какие виды черепах здесь вылупляются?

Джейми кивает.

— На этом пляже есть кожистые черепахи.

— Правда?

— Правда, — говорит он и ухмыляется. — Так почему бы вам двоим не присесть и не понаблюдать?

— Конечно. А за чем наблюдать? — спрашиваю я. — Я имею в виду, можем ли мы чем-то помочь?

Джейми почесывает свои туго заплетенные волосы.

— Присматривайте за бродячими собаками, мангустами и большими птицами. Они будут пытаться перекусить, и мы должны их отогнать. Но помните, черепах трогать нельзя.

Я перекрестилась.

— И никакого света?

— Нет.

Мы идем к той части пляжа, где нет волонтеров, но есть несколько флагов. Я роюсь в сумке в поисках пляжного полотенца. Филипп молча наблюдает за тем, как я расстилаю его на песке, рядом с зарослями, но с прекрасным видом на пляж.

— Мы можем патрулировать отсюда. — Я сажусь на полотенце. Он не садится, а смотрит на меня сверху вниз.

— Что? — спрашиваю я.

— Нас не ограбили, — говорит он. Он выглядит слегка удивленным.

— Да. Ты действительно этого ожидал? — Я откидываюсь назад, упираясь руками в прохладный песок. — Я думала, ты шутишь.

— В основном, — говорит он. — Но я все равно не совсем верил… Ты заводишь друзей, куда бы ни поехала?

— Иногда да, но не всегда. Мне просто нравится знакомиться с новыми людьми и узнавать что-то новое, даже если иногда я бываю наивной. — Это слово больно произносить. Наивная. Как будто я была с Калебом и Синди несколько месяцев.

Филипп покачал головой.

— Я не это имел в виду. Просто мы всегда должны были оказаться здесь, не так ли? Как только я попросил разделить с тобой стол.

Я улыбаюсь ему.

— Конечно, и, если мне не изменяет память, ты не очень-то и просил. А теперь садись. Ты слишком высок и сбиваешь черепах с толку.

Он тихонько хмыкает, но выполняет мою просьбу и садится рядом со мной.

— Что это значит?

— Им нужно, чтобы ландшафт был как можно более неизменным. Ориентируясь на лунный свет, вид волн и песок. Ты отбросишь всю береговую линию.

Он качает головой.

— Не могу поверить, что ты только что это сказала.

— Это правда. Да ладно, Фил. Расслабься.

Он смотрит на меня краем глаза.

— Фил?

— Разве люди не называют тебя так? — говорю я, не в силах скрыть улыбку.

— Нет, — говорит он. — Не называют.

— Ну, может, ты больше Филипп. Филлип кажется таким расслабленным. Как отец на барбекю.

— Точно, — говорит он, как будто в этом есть какой-то смысл, и лезет в пиджак. Я слышу характерный звук стекла о стекло.

Мои брови взлетают вверх.

— Ты же не сделал этого?

— Еще как, — говорит он. — Хочешь рома в кофе?

— Да. Хотя не думаю, что я когда-либо делала это раньше.

— Мы же на Барбадосе, — говорит он и опрокидывает половину бутылки в мой бумажный стаканчик. Мои ноги выходят за край полотенца, и я зарываю пальцы в песок. Волны мягко бьются о берег, перед нами простирается темнота, а над нами покрывалом лежат звезды. А где-то под нами, на этом песке, под аккуратно расставленными флажками, начинают свою жизнь сотни морских черепах.

— Мне кажется, — говорю я, — что я никогда не была так счастлива, как сейчас. Ты чувствуешь это? Какая у нас прекрасная ночь?

Он молчит так долго, что я сомневаюсь, что он ответит. Я опускаю голову на колени и смотрю на песок. Слежу за бродячими собаками. Патрулирую.

— Да, — тихо говорит он. — Чувствую.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Он — темная тень в лунном свете, густые волосы падают на лоб.

Он снова смотрит на меня.

— Какое множественное число у мангуста? — спрашивает он.

По моему лицу медленно расползается улыбка.

— Ты знаешь, куда уходят мои мысли.

— Да, — говорит он, — знаю. И я подумал, что этот вопрос тебе понравится.

— Это не может быть «мангуст»,