— Это голос смирения или высокомерия? — спросил тот же мужчина в конце стола. Звали его Ли Пей, и лицо его, обрамленное седыми волосами, сморщенное и сухое, напоминало грецкий орех. Самый старший из присутствующих, представитель уходящего поколения, он резко отличался от других союзников Аня. Выходец из провинции, «хитрый крестьянин», как непочтительно отзывались о нем завистники, Ли Пей выкарабкался наверх еще во времена Мао и удержался там при его многочисленных преемниках, занимая разные посты в правительственном или даже партийном аппарате. Он пережил Культурную революцию, казни, расправы, чистки, реформы и всевозможные изменения идеологического курса. Многие относились к Ли Пею как к цинику и приспособленцу. Но это лишь часть истории. Подобно многим отъявленным циникам, он был оскорбленным в лучших чувствах идеалистом.

Председатель отпил глоток зеленого чая и поставил чашку на черный лакированный стол.

— Может быть, я повинен и в одном, и в другом. Но в невежестве меня обвинить трудно. Я знаю, что такое риск.

Еще один голос прозвучал за столом, негромкий и спокойный.

— Мы не должны смотреть только внутрь. Наполеон сказал: «Пусть Китай спит. Потому что когда он проснется, народы задрожат». Среди наших врагов есть и иностранцы, не желающие добра Срединному Царству. Они боятся, что при тебе Китай наконец очнется от спячки.

— Это отнюдь не теоретические рассуждения, — раздраженно сказал Сяо Тань. — Доклады, на которые я уже ссылался, вызывают самое серьезное беспокойство. Уж не забыли ли вы о том, что случилось с Ван Чан Люном на Тайване? Многие находили в нем сходство с тобой, а чем все кончилось? Здесь тебе могут противостоять такие же враги, те, кто мира боится больше, чем войны. Опасность велика и реальна. Все указывает на то, что некоего рода заговор уже существует.

— Некоего рода? — эхом отозвался Ань. — Ты предупреждаешь меня о международном заговоре, но понятия не имеешь, кто за ним стоит и каковы цели заговорщиков. Говорить о заговоре, не зная его природы, то же самое, что бросать слова на ветер.

— Ты хочешь знать наверняка? Тебе нужна полная уверенность? — спросил Сяо. — Но полная уверенность приходит только тогда, когда уже слишком поздно. Заговор, детали которого известны, уже не опасен. Но слухов, намеков, шепотов сейчас слишком много, чтобы их можно было игнорировать.

— Совпадения! Выдумки!

— Мне лично ясно, что в дело вовлечены члены нашего правительства. — Сяо с трудом давался спокойный тон. — Есть указания и на то, что определенные элементы в администрации США тоже не стоят в стороне.

— Это все слишком туманно, — запротестовал Ань. — Ценю твою заботу, но не понимаю, что я могу сделать, не подорвав доверие к тому примеру, который хочу подать.

— Пожалуйста, — начал Ван, — подумай и...

— Вы можете еще поговорить, — сказал Председатель, поднимаясь из-за стола. — А меня прошу извинить. У меня есть жена, которая уже начинает подумывать, что Китайская Народная Республика отняла у нее мужа. По крайней мере недавно она на это намекнула. И такая информация, в отличие от вашей, побуждает к действию.

Прозвучавший вслед за этим смех не развеял атмосферу тревоги и беспокойства.

Возможно, молодой Председатель просто не хотел знать об угрожающей ему опасности: реальная угроза пугала его меньше, чем последствия политической паранойи. Но остальные не могли позволить себе такого оптимизма. То, чего не знал Лю Ань, могло убить его.

Сент-Эндрюс-плаза, Нижний Манхэттен

В глаза как будто попал песок, мышцы ныли. Эмблер сидел на скамейке в уголке большой бетонной платформы, окруженной с трех сторон серыми, с одинаково безликими фасадами федеральными зданиями. Как и повсюду в нижнем Манхэттене, гигантские строения теснились друг к другу, словно борющиеся за воздух и свет деревья в густом лесу. В любом городе мира одного из этих небоскребов вполне хватило бы, чтобы стать местной достопримечательностью. Здесь же, в нижнем Манхэттене, ни один не производил какого-либо впечатления — места для индивидуальности здесь просто не оставалось. Эмблер положил ногу на ногу — сидеть было неудобно. Где-то неподалеку застучал отбойный молоток ремонтной бригады «Кон-Эд», и в голове моментально запульсировала боль. Он посмотрел на часы — на скамейке уже лежала прочитанная от корки до корки «Нью-Йорк пост». Уличный торговец с четырехколесной тележкой на другой стороне площади продавал засахаренные орешки. Эмблер уже подумывал о том, не купить ли пакетик, просто так, чтобы занять себя, но тут из подъехавшего черного «Таункара» вышел средних лет мужчина в куртке с вышитой надписью «Янкиз».

«Объект» прибыл.

Это был полноватый, с брюшком тип, заметно потеющий, несмотря на холод. Нервно оглядевшись, он поднялся по ступенькам, которые вели на площадь с тротуара. Человек вел себя так, как будто сознавал свою полную уязвимость и уже предчувствовал нечто зловещее. Его никто не сопровождал.

Эмблер медленно поднялся. И что дальше? Он еще накануне решил, что будет действовать по сценарию Аркадия в надежде на... На что? На что-нибудь. Озарение. Просветление. Инстинкт. Логику. Вполне вероятно, размышлял он, что весь спектакль — не более чем пробный прогон.

Навстречу Эмблеру быстро шла невысокая женщина на высоких каблуках и в зеленом виниловом плаще. У нее были роскошные вьющиеся блондинистые волосы, полные губы и серо-зеленые глаза. Глаза навели Эмблера на мысль о кошке, возможно, потому что, как и кошка, она совсем не моргала. В руках женщина держала совершенно неуместный коричневый бумажный пакет с ленчем. Подойдя ближе, она бросила взгляд на вращающиеся двери федерального здания с северной стороны плазы и, на мгновение потеряв ориентацию, столкнулась с Эмблером.

— О, простите, — негромко прошептала она и засеменила дальше, оставив в руках Эмблера коричневый пакет, в котором, как он уже понял, не было никакого ленча.

Мужчина в куртке «Янкиз» тем временем поднялся на плазу и повернул к одному из федеральных зданий. Оставалось примерно двадцать секунд.

Эмблер расстегнул пуговицы светло-коричневого плаща — такие попадались глазу куда ни посмотри — и достал из пакета оружие. Это был вороненый «рюгер» сорок четвертого калибра. «Пушка» куда более мощная, чем требовалось для данного дела, и слишком громкая.

Оглянувшись, он увидел, что блондинка уже заняла стратегическую позицию на скамейке у входа в здание, откуда ей была видна вся плаза.

И что дальше?

Сердце уже стучало. На пробный прогон не похоже.

Безумие.

С его стороны было безумием согласиться на это задание. Но и с их стороны было безумием предложить ему такое.

Объект резко остановился, огляделся и снова зашагал к зданию. Их разделяло теперь не более тридцати футов.

И в этот миг свет интуиции, как вынырнувшее из-за облака солнце, представил всю картину в ее истинном виде. Эмблер с полной ясностью понял то, что до сих пор казалось не вполне понятным. Конечно, они бы никогда к нему не обратились.