Когда он потянулся за мечом, Эйнсли вся напряглась, моля Бога, чтобы у нее хватило сил удержать в руках тяжелый меч верзилы и умело воспользоваться им. Однако Ян не стал вынимать оружие. Он только переводил недоуменный взгляд со своего мертвого друга на Эйнсли, с грозной решимостью сжимавшую в руках меч. Наконец, выругавшись, бросился к своему коню.

У Эйнсли отлегло от сердца, однако она продолжала сохранять воинственную позу, пока Фрейзер не скрылся из виду. Только тогда девушка опустилась на землю. От слабости у нее подкашивались ноги. Она все еще не могла поверить, что сумела одолеть двух сильных, хорошо вооруженных мужчин. Правда, к счастью для нее, мужчины эти были глупы и трусливы. Однако через некоторое время Эйнсли поняла, что до подлинного спасения еще очень далеко. Она осталась в полном одиночестве в незнакомой местности, имея из одежды лишь одну тоненькую рубашку, а все остальные ее вещи — да и еду тоже — увез с собой этот трус Фрейзер.

Эйнсли взглянула на человека, которого только что убила, и ее лицо исказила гримаса. Теперь, когда угроза для ее жизни миновала, она содрогнулась от того, что была вынуждена сделать. Но Эйнсли отогнала эти мысли. Сейчас перед ней стояла гораздо более трудная задача — выжить.

Превозмогая тошноту, она принялась раздевать мертвеца, надеясь подобрать хоть что-нибудь подходящее для себя. Оторвав изрядный кусок от его тяжелого плаща, Эйнсли соорудила из него и одеяла некое подобие обуви. Скорчив гримасу отвращения, девушка сняла с верзилы чулки, укоротила их до нужного размера, а верх разорвала на полоски, которыми привязала чулки к своим ногам. Завернувшись в плащ, Эйнсли приколола к груди брошь с гербом Фрейзеров. Верзила набросился на нее так стремительно, что даже не успел снять с себя винный бурдюк. Эйнсли с удовольствием отхлебнула вина, подкрепив свои силы, и принялась осматривать окрестности.

Через некоторое время пришлось признать очевидное — Эйнсли не имела ни малейшего понятия о том, где находится. Ян Фрейзер сказал, что они увезли ее на юг от Бельфлера. Это означало, что девушка очутилась значительно ближе к неспокойным землям между Шотландией и Англией, чем бы ей хотелось.

Эйнсли закрыла глаза, с такой силой сжав кулаки, что впилась ногтями в ладони, и несколько раз глубоко вздохнула. Ей предстояло принять решение, руководствуясь не сердцем, а логикой и инстинктом. Возможно, самым разумным было бы возвратиться в Бельфлер, но девушка понимала, что надлежало вспомнить о верности собственному клану. Ее страсть к Гейблу де Амальвиллю должна отступить.

Даже если идти по прямой, до Кенгарвея в два раза дальше, чем до Бельфлера. У нее нет ни подходящей одежды, ни коня. Нет оружия, пригнанного по ее маленькой ручке, нет никакой еды, лишь полупустой бурдюк. До Кенгарвея несколько дней тяжелого пути. Эйнсли взглянула на небо и нахмурилась. Хотя уже стоял полдень, небо было угрюмым и серым. Зловещие тучи предвещали, что вскоре погода совсем испортится. Отправиться в долгий путь в таком наряде было бы безумием. И еще одно соображение пришло Эйнсли на ум. Рональд по-прежнему остается в заложниках, и если она сумеет добраться до Кенгарвея, ее отец ни за что не станет платить за него выкуп.

Девушка открыла глаза, расправила плечи и решительным шагом направилась к Бельфлеру. Она от души надеялась, что Ян Фрейзер не погрешил против истины, когда объявил, что они находятся в пяти часах езды к югу от замка. Если она будет шагать в том же темпе, не заблудится, не встретит разбойников или диких зверей, а погода вконец не испортится, примерно к полуночи она будет в Бельфлере. Эйнсли улыбнулась, представив себе, какие лица будут у леди Маргарет и Гейбла, когда они ее увидят. Ради одного этого стоило пуститься в такое рискованное путешествие.

— Гейбл, Эйнсли нигде нет! — встревоженно объявил Майкл, вбегая в комнату Джастиса, где завтракали оба кузена.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Гейбл, допивая сидр и вставая со стула, стоявшего рядом с постелью Джастиса.

— То, что я и сказал, — Эйнсли Макнейрн в Бельфлере нет. Я, как и положено, заступил на свой пост у ее двери. Как ни странно, Поля там уже не было.

— Я сам отослал его ночью, — пробормотал Гейбл и принялся мерить шагами комнату, рассуждая вслух: — Куда она могла деться? Когда я уходил, она спала, а это было всего за два часа до того, как тебе заступать…

Только тут до Гейбла дошло, что он сказал. Он резко остановился и обернулся к кузенам. В ответ на их хитроватые ухмылки рыцарь нахмурился, но ни один из троих не отвел взгляд. Было ясно, что Майкл и Джастис догадались, где он провел ночь. Джастис из своего окна мог видеть, как Гейбл вместе с Эйнсли направлялся к конюшне, а у Майкла могли зародиться подозрения, когда он не обнаружил Поля там, где тому было положено быть. «Да, — с горечью подумал Гейбл, — то, что я незамеченным проскользнул в свою спальню, еще не значит, что мне удалось сохранить тайну».

— Я собирался держать это в секрете, — признался он.

— Секрет в Бельфлере? Это что-то новое! — рассмеялся Майкл, но заметив, что Гейбл не разделяет его веселости, тоже нахмурился. — Может быть, поэтому она и сбежала?

— Я ее не принуждал, — объявил Гейбл.

— Не сомневаюсь, — с готовностью заверил его Майкл. — Так же как в том, что она была девушкой. Случается, что девушки охотно уступают ночью, а утром начинают об этом сожалеть.

— Ты считаешь, что она убежала в Кенгарвей?

— А куда же еще? Можешь обыскать все снова, если хочешь, но уверяю тебя — в Бельфлере не осталось места, которое бы мы не обшарили. Ее нигде нет. И часть ее вещей тоже пропала.

— Трудно поверить, что она решилась бежать без Рональда и своей любимой собаки, — засомневался Джастис.

— Рональд… Ну конечно, как же я мог о нем забыть! — Гейбл ринулся к двери. — Может быть, он что-то знает…

Прошло не меньше часа, прежде чем Гейбл поверил уверениям Рональда, что ему ничего не известно, и искренности его беспокойства за Эйнсли. Теперь единственным объяснением поступка девушки — объяснением, принять которое Гейбл не мог без внутренней боли, — было то, что она сбежала от него. Собирая экспедицию, которой надлежало продолжить поиски, Гейбл чувствовал, как его сожаление и боль по поводу исчезновения девушки постепенно уступают место гневу. Выходит, Эйнсли просто использовала его, заманив к себе в постель, чтобы избавиться от своих бдительных стражей, а потом ускользнуть. Он, доблестный норманнский рыцарь, позволил какой-то рыжеволосой шотландской пигалице одурачить себя!

Выводя отряд за ворота Бельфлера, Гейбл заметил рядом с собой кузена Джастиса.

— Тебе следует остаться, — нахмурившись, проворчал он.

— Я достаточно здоров, чтобы ехать, — возразил тот.

— Погода может испортиться, а для твоей раны это опасно.

— Если она и в самом деле испортится, тогда я вернусь.

— Почему ты так стремишься ехать с нами?

— Потому что речь идет о слабой женщине, которая одна бродит по этим диким краям без лошади и без оружия. Она даже не взяла с собой собаку, что, кстати говоря, меня крайне удивляет. Так что мною движет исключительно галантность.