– Тогда мы сразу поехали, – решил полковник.

– Конечно. И подальше, чтобы случайно никого не встретить. Через все село на другой конец. Мы сейчас туда же отправимся. Там, кажется, тупик и только выход на тропу. Машине не проехать. По крайней мере, по карте так. – Ахуба резко повернулся к пленнику, потирающему волосатые запястья. Наручники оставили на руках заметный след.

– Не нравится в наручниках ходить? – спросил Бзоу Гозарович, угрюмо глядя в глаза мужчине и пытаясь оценить, можно ли с тем договориться.

– А кому же понравится…

– За тобой выбор: часто их носить или редко…

– Что я должен сделать? – Задержанный уже понял, что ситуация меняется и он имеет возможность заработать себе снисхождение, и потому его голос звучал почти угодливо и с большой долей надежды.

Объяснение не заняло много времени. Кажется, хозяин дома все понял правильно. Бойцы группы захвата уже заставили раздеться своих пленников. Подполковник Ахуба хотел уже было сесть в микроавтобус, чтобы уехать со своей следственной бригадой, когда вдруг у него возникла идея. Дав указание коллегам, которые сразу уехали, он остался, решив сам изобразить одного из бандитов. Побриться после ночной засады Бзоу Гозарович не успел. Так что выглядел соответственно выбранной роли.

* * *

Ждать пришлось около сорока минут. Видимо, водитель легковой машины хорошо знал, что везет по разбитой дороге, и старался избежать чрезмерной тряски, если ее вообще можно избежать на дорогах Абхазии, которые давно уже никто не ремонтировал, особенно в отдаленных районах. И даже то, что сами детонаторы находились в заводской, очевидно, амортизирующей транспортировочной упаковке, дела не меняло. Водитель предпочитал езду осторожную, тем более что он в этот день уже находился много часов за рулем и значительно утратил внимательность, так что у Ахубы была возможность подготовиться к встрече машины и кое-что пред– принять.

Подполковник Ахуба отошел в сторону, почти на другой конец двора, и набрал номер Константине.

Тот ответил сразу:

– Сидим, командир, ждем… Глаза уже закрываются. В доме тоже тишина. Курьер, я думаю, после ночного перехода границы решил отдохнуть и завалился спать.

– Константине, спроси близнецов, могут ли они узнать номер трубки водителя.

– Я понял, командир. Сейчас позвоню им, потом дам вам знать.

– Я жду.

Одно ожидание другому не мешает, тем более что одно с другим совмещено только по времени, но не по действию. Константине позвонил уже через две минуты.

– Командир, техника Даура и Заура не позволяет им определить номер. Но в доме стоит аппарат с голосовым АОНом. Если трубку сразу не снимут и дадут аппарату сообщить номер, они могут услышать. Но это даст нам мало. Мы все равно не сможем прослушать эту трубку. Даур говорит, что для прослушивания следует обратиться к американцам. Они поставили в Грузии вдоль границы с нами и с Россией радиопеленгаторные станции и прослушивают сотовую связь во всем регионе. Только я сомневаюсь, что американцы согласятся нам помочь.

– Потому мы и пользуемся только спутниковыми трубками, – показал подполковник, что хорошо знает эту американскую устаревшую систему прослушивания. Еще во времена Советского Союза такие станции были поставлены по всем границам СССР, и войска радиотехнического осназа входили в системы КГБ СССР и военной разведки. Американцы сейчас имеют, конечно, и более современные системы прослушивания и контроля за эфиром, но в Грузию новые свои дорогие разработки поставлять, конечно же, не собираются. И дорого, и опасно, потому что сама судьба Грузии не совсем ясна американским политтехнологам и есть возможность, хотя и неустойчивая, со сменой политического режима на неугодный Америке потерять свое влияние.

– Даур говорит, что, даже если трубкой будут пользоваться в комнате, которая прослушивается дистанционным микрофоном, слышно будет только одну сторону. Ту, что в комнате.

– Спасибо и за то. Пусть слушает. Возможно, водитель будет скоро звонить.

Осталось совершить еще один звонок, но целесообразность этого звонка могла бы определиться лишь после визита водителя и выяснения его телефонного номера. И вообще этот звонок был для самого Бзоу Гозаровича важным и не самым приятным шагом, который все же следовало сделать.

* * *

С этим внешне не очень опрятным, всегда сильно воняющим чесноком старикашкой, часто гуляющим по набережной Махаджиров[12], опираясь на тросточку с замысловатой резной рукояткой из слоновой кости, как тогда показалось, Бзоу Гозарович познакомился случайно. Подполковник Ахуба видел его несколько раз и обратил внимание на старикашку главным образом из-за несоответствия его внешнего вида и тросточки. Сам человек был одет очень просто и бедно. Всегда в светлой рубашке, в заношенной чуть не до дыр и с многочисленными неотстиранными пятнами, и в таких же потертых и не совсем чистых светлых брюках. Иногда на голове человека была среднеазиатская тюбетейка, которая в Абхазии казалась предметом посторонним. И уж совсем посторонним предметом для этого бедно одетого человека была трость с рукояткой из слоновой кости, вырезанной так искусно, что ей, казалось, место только в музее.

У Бзоу Гозаровича в жизни было две страсти – футбол и нарды. Но, если в футбол он играл только в юности, а потом превратился лишь в болельщика, то нарды как любил с детства, так и оставался любителем этой игры в продолжение всей жизни. Любители нард обычно собираются прохладными вечерами на скамейках набережной Махаджиров, и Бзоу Гозарович частенько, когда выпадало свободное время, проводил его там. Рядом с играющими часто останавливался этот старик, дышал чесноком и, когда кто-то удачно бросал кости, в знак одобрения постукивал тростью по тротуарной плитке, заменившей на набережной асфальт. Иногда и сам присаживался, чтобы принять участие в игре. Рассмотреть в руке рукоятку трости было сложно. Но Ахуба несколько раз видел ее как раз в такие моменты, когда этот человек сам играл и тросточку свою, сидя на скамейке, зажимал коленями. Но играть друг против друга Бзоу Гозаровичу и любителю чеснока не приходилось. Но однажды так получилось, что после игры они двинулись по домам в одно и то же время и в одном направлении. И почти невольно посмотрели друг на друга, взглядами выражая приветствие, но не здороваясь вслух, поскольку раньше они вообще ни разу друг с другом не разговаривали. Но в этот раз человек с тросточкой шагнул в сторону Ахубы, и Бзоу Гозаровичу было просто неудобно отвернуться.

– Вы, Бзоу Гозарович, сегодня рано домой отправились, – сказал вдруг старик.

– Я не домой. На работу нужно заглянуть, – будто оправдываясь, проговорил Ахуба, не сразу сообразив, что человек назвал его по имени-отчеству, то есть уже знал, с кем имеет дело.

– На службу… Это дело святое… – сказал старик.