намного комфортнее и уютнее. Пока я был в больнице, Полина немного переоборудовала кухню, в неё добавились милые вещички, полотенца, незатейливые прихватки, солонки зайцы. В доме словно началась новая жизнь, такая уютная и приятная. Я очень рад этому.

Этому дому не хватало женской руки.

Но, я очень удивился, что она ничего не тронула в комнате Галины, словно и не жила там.

* * *

Ужин выдался очень вкусным, приятным, таким домашним и уютным. Я и забыл, как это происходит. Обалдеть, за пять лет так отвык жить с кем-то. Боюсь разочаровать Полину и сделать что-то не так. Но с аппаратами стало гораздо комфортнее и я стал больше понимать её. Половина её эмоций просто проходили мимо, и я не слышал их. А они иногда бывают такими забавными. Как она ругается, когда обжигает палец, или мурлычет какую-то мелодию, помешивая картошку в кастрюле, как она смеётся над моими исковерканными словами.

Её тепло согревает душу в каждом взгляде. Я иногда просто тону в её глазах, её улыбка подобно солнцу освещает мою жизнь.

Неужели это и есть счастье? Когда рядом с тобою появляется родная душа и рядом с ней ты паришь, словно крылья за спиною вырастают, и ты знаешь, что можешь сделать всё для неё и сделаешь…

Я так скучал без неё в больнице. Вчера, чуть с ума не сошёл, пока она не написала, что с ней всё хорошо.

Потерять её смерти подобно. Я очень сильно люблю её, она вся моя жизнь. Наверное, нельзя так зависеть от человека, но я не могу иначе. Она моя вселенная, моя жизнь, моя душа, моё сердце и без неё меня нет и не будет.

— Так, тебе нужно отдыхать больше — говорит Полина, когда встаю из-за стола и начинаю собирать посуду. Хочу хоть как-то ей помочь.

— Я не устал — отвечаю моей заботливой девочке.

— Угу — строго смотрит и забирает посуду из рук — сейчас перестелю тебе пастель и сможешь лечь.

— Поль, я в душ хотел сходить, не суетись. Всё успеем.

— Ладно. Иди в душ, я пока перестелю — говорит врединка и выбегает из кухни.

Да блин!

Собираю посуду со стола и мою. Пусть что ни говорит, но помочь ей хочется, ведь всё это время всё хозяйство было на ней.

Домываю последнюю тарелку и ставлю на полотенце.

— Яш, я бы сделала всё — сетует Полина, заходя на кухню.

— Я уже всё — говорю ей и вытираю руки о полотенце.

— Хорошо, спасибо. Я всё перестелила, можешь идти в душ.

Отлично так хочется смыть с себя больничный запах.

— Спасибо — целую её в щёку — я пошёл.

— Аппараты сними только — предупреждает.

— Хорошо.

Выхожу из кухни. Снимаю аппараты и мир вокруг опять затихает. Пропадает волшебство…

И я опять становлюсь прежним, глухим, ущербным, как называет меня Петька.

Очень странно было слышать в первый раз отца и его мнение обо мне. «Взять нечего». А с Петьки значит можно. Естественно обворует кого-нибудь, потом продаст, на этом и живёт вся банда моих братьев. Если можно их так назвать. Странно, но я всегда чувствовал себя чужим для них.

Забираю из комнаты свежие вещи и направляюсь в душ.

Выхожу в огород. Да Полина старалась все эти дни огород благоухает и даже ничего не посохло. Умница моя и как только успевала всё.

Захожу в летний душ и стягиваю с себя одежду, складываю на лавку. Она пропахла хлоркой и больницей.

Встаю под чуть прохладные струи воды, какая прелесть. Прикрываю глаза и наслаждаюсь, окутывающими струями, пытаюсь хоть немного успокоить желание, что преследует меня всё время, когда Полина рядом. Я хочу прикасаться к ней, целовать, ласкать, представляю какая упругая на ощупь её грудь, а соски, коричневые бусины, м, а какая она там.

Неожиданно ощущаю сквозняк и открываю глаза, оборачиваюсь.

Полина заходит и вешает полотенце на крючок. Она такая красивая, я с ума сойду, хочу её до безумия. Она закрывает дверь и смущённо улыбается. Её взгляд останавливается на мне. Каменный стояк сейчас ей красноречиво намекает кое о чём.

— Яш — читаю по губам. Она смущается и пятится.

— Не уходи — прошу её, иначе я с ума сойду — пожалуйста. Иди ко мне.

Глава 40

Яша.

Полина скромно улыбается и подходит ближе. Она расстёгивает блузку и снимает её. Какая она красивая, аж дыхание перехватывает.

Её пышная грудь, еле помещается в кружевное бельё. Она стягивает юбочку, м вот это вид. С ума сойти можно, очень хочу прикоснуться к ней. Выхожу из душевой и подхожу к моей девочке. Прикасаюсь к нежной коже плеча, убираю волосы назад. Она покрывается мурашками. Я сам сейчас кончу от одних только прикосновений к ней.

Не могу удержаться и припадаю губами к шее, там, где так часто бьётся венка. Полина обнимает. Скольжу губами по нежной коже, хочу зацеловать каждый сантиметр. Обнимаю её, расстёгивая бельё. Не с первого раза получается конечно. Странно там всё устроено. Поля улыбается.

— Я так сильно люблю тебя — говорю своей девочке и целую в губы, отдавая все чувства к ней.

Она моя первая и единственная для меня, другой не будет никогда. Люблю её больше жизни.

* * *

Полина.

Яша робко целует плечи и спускается губами к груди. Оглаживает пальцами и целует сосок, заставляя выгнуться навстречу его губам. Он так нежен со мною. Но одна мысль не даёт мне покоя. Не знаю, стоит ли предупреждать его, что он у меня первый?

Решаю отдаться ощущениям, что дарят его губы и ни о чём не думать, что будет-то будет.

Яша вбирает губами второй сосок, не могу сдержать стон. Внизу живота, всё скручивается, словно пружина.

Яша скользит пальцами по животу и залезает под резиночку трусиков.

Становится неловко.

Он робко скользит между складочками, и оглаживает чувствительный бугорок, запуская приятные волны по всему телу. Он массирует его, выбивая весь воздух из лёгких. Целует губы сильно, несдержанно, глуша мои стоны. Словно пьёт их с упоением. Прикрываю лаза, отдаваясь чувственному наслаждению.

Ощущаю его упирающееся достоинство бедром. Его дыхание сбилось, как и моё. Он очень напряжён.

Он стягивает с меня бельё.

Сейчас всё случится. Аж сердце подпрыгивать начинает. Яша берёт меня за руку и ведёт к лавке. Набрасывает полотенце, что я принесла на лавку и взглядом указывает на неё.

Присаживаюсь. Яша чуть давит на плечи, чтобы ложилась. Хорошо, что лавка обита мягкой