Они болтают несколько часов. Просто болтают, ничего такого, хотя Скай пару раз заглядывает в комнату с таким лицом, будто Пайпер занимается сексом по телефону. С Гэри удивительно интересно – сейчас, когда они говорят не о работе, он совсем не такой страшный.

Ладно, он вообще не страшный. В его гулком голосе хочется утонуть, особенно когда он раскатисто смеется. Она пытается представить, какое у него лицо: на работе она ни разу не замечала на нем даже тени улыбки, а сейчас он смеется над ее шутками. Эта разница – Гэри на работе и Гэри сегодня – заставляет сомневаться в том, что Пайпер вообще хоть что-то о нем знает.

Этот Гэри Барнс рассказывает об арендованной машине так, словно это живое существо. Называет ее старушкой, и до того ласково, что в глубине души начинает теплиться надежда на то, что на самом деле он обращается к Пайпер.

Хочется, чтобы этот разговор не прекращался. Она даже не помнит, когда в последний раз могла так долго болтать с кем-то, кроме Скай. И не знает, будут ли они еще когда-нибудь так разговаривать. Все, что ей остается, – просто дышать этим моментом и смеяться вместе с Гэри.

– Ну что за дебилы? – бурчит он с досадой. – Хорошо, что я вообще сюда доехал.

– Что-то еще нашел?

– На тормозной колодке втулки закисли. Знаешь, что это значит?

– Не представляю. – У Пайпер вырывается смешок. – Она теперь не работает?

– Да работает кое-как, иначе я никуда не доехал бы. Но я еще думаю: чего колесо так виляет, когда торможу? На привод грешу. А это вот маленькие ублюдки мне руль уводят, мелкие, а такие противные.

Он замолкает на секунду. Слышится шорох, снова тихая ругань, а потом Гэри облегченно выдыхает.

– Ладно, вроде теперь не смертельно. На этом я еще доеду до Касабланки. Надеюсь.

– Гэри? – Пайпер никак не может распробовать его имя. Иногда страшно, что она повторяет его слишком часто, но оно так хорошо ему подходит, и одновременно с тем его странно произносить.

– Да, малая, – тут же отзывается он.

– Почему ты не отдыхаешь? У тебя там целая вилла вокруг.

– А что тут делать? Я уже в бассейн залез, проплыл туда-сюда, вылез. Поесть поел, пить не хочется. Больше ничего не придумал, а старушке и правда уход нужен. Да и соскучился – сто лет в машине не ковырялся.

Пайпер представляет его огромные плечи, покрытые каплями воды, и невольно вздыхает. Ей нельзя, вообще нельзя об этом думать.

– Не волнуйся, – Гэри понимает ее вздох по-своему, – для меня это почти отдых.

– Надеюсь, – смеется она. – Мне нужен отдохнувший босс, иначе зачем еще нужна целая вилла.

– Говорил же, я вообще не думал, что это вилла, – бурчит он, – просто увидел нормальные фотографии.

– А в Марокко правда так красиво? Я видела фотографии Марракеша.

– Правда красиво. Я ехал по городу, и тут очень узкие улочки, мой «Форд» бы по ним даже не проехал.

– Твой «Форд» и в Нью-Йорке еле помещается.

– Это да, я под него гараж перестраивал, – тепло говорит Гэри, – всегда хотел себе пикап, но когда этот вышел, я как будто в первый раз влюбился.

– Он больше на дом похож.

– А в нем и жить можно. И даже завести в нем корову, и все равно будет где жить.

Они легко переключаются с одной темы на другую. Пайпер начинает замечать различия в его интонации, так что когда он вдруг становится серьезным, она тут же внутренне собирается. Не зная, как обозвать горьковато-сладкий водоворот собственных чувств, она все же может выделить одно очень явное.

Хочется ему помочь. Гэри тщательно обходит в разговоре то, почему он вообще поехал в Марокко, но Пайпер чувствует: это важно. И главное – ему это почему-то неприятно. Его голос чуть деревенеет, когда они задевают эту тему.

Не то чтобы ей обязательно было знать. Она не настолько любопытна. Просто если есть хоть что-то, что Пайпер может сделать, чтобы он был счастливее, она готова. Правда, пока совершенно не понятно, как ему на это намекнуть.

И нет, это не связано с работой, не связано с тем, что он ее босс. Пайпер не знает, с чем это вообще связано. Может, с тем, что произошло в четверг? Он ведь правда ворвался в кабинет Тыковки, злой как черт, и едва не вырвал Саймону хребет. Слухи дошли до Себастьяна, а тот уже позвонил ей и рассказал, икая от смеха.

– Ты еще тут? – спрашивает Гэри.

– Да, конечно.

– Знаешь, а у меня есть еще одна просьба. Если тебе несложно.

В его голосе сквозит сомнение, и Пайпер чувствует, что они подобрались к той самой точке. Что-то должно произойти.

– Слушаю, – отвечает она.

– На вилле нет интернета, а мне нужно кое-что посмотреть в почте. Ты же дома? Можешь зайти?

– Минуту, – Пайпер хватает ноутбук и включает его. – В рабочей почте?

– Не совсем. Я продиктую.

Он инструктирует ее, отчетливо и по буквам произнося свой адрес и незатейливый пароль, который больше похож на что-то сгенерированное, чем на настоящее слово. Пайпер, скорее, ожидала бы от него что-то более… британское.

– Зашла?

– Да, все нормально.

– Тебе нужно найти письмо под названием «Список пассажиров».

Пальцы холодеют: это очень странно. В его почте все письма – только с одного адреса. Даже спама обычного нет, даже рассылки с «Амазона», а она, кажется, вообще всем приходит. И темы у этих писем специфические… Он кого-то ищет. И делает это не очень легальными путями.

Письмо находится моментально.

– Есть. – Голос предает ее, подрагивает, и Гэри это замечает.

– Пайпер, – тихо говорит он, – я могу тебе доверять?

– Можете, – отвечает она, обретая новую уверенность от этого вопроса.

Гэри ей доверяет. Гэри Барнс, операционный директор «Феллоу Хэнд», ей доверяет. А это значит, что она не может его подвести.

Наверное, это и есть настоящая работа ассистента.

– Тогда открой, пожалуйста, письмо. Там будут номера, буквы и фамилии.

– Что мне нужно найти?

– 15A.

Пайпер пролистывает список, быстро натыкаясь на нужный номер.

– 15A, – повторяет она эхом, – Гэри Джеймс.

– Ублюдок, – выдыхает Гэри. Раздается приглушенный стук, как будто он ударил кулаком в стену.

Она застывает, невольно проглядывая весь остальной список. 15C. 16D. Это… пассажиры самолета. Ее догадка оказывается верной: Гэри ищет человека. Скорее всего, в Марокко он по той же причине.

Любопытство внутри борется с желанием отключить звонок. В трубке висит напряженная тишина. Пайпер становится немного страшно, она закрывает письмо и натыкается взглядом на другое.

Двадцатое мая