— Ну и что, подружились?

— Не знаю. Я бы подружился.

— Слушай, а при чем тут Мефистофель? — ни с того ни с сего вспомнил вдруг Турецкий имя, с которого все началось. — И что он тебе лично сделал???

— Кроме того, что он и стоит за всем тем, о чем я тебе рассказывал, он, можно сказать, мне лично на любимую мозоль наступил. Вот на такой же сходке, которую мы прошляпили, он еще один аукцион устроил. Выставку-продажу. Распродавал по дешевке, можно сказать, секретное гэбэшное вооружение и спецсредства. И теперь любой мудак из любой группировки вполне может оказаться обладателем суперклассных жучков, всяких там прибамбасов для прослушки наших ментовских переговоров на самых секретных волнах, даже системы слежения за спутниковой связью. Короче, они нас теперь могут наизнанку выворачивать, а мы даже знать не будем.

— Прямо Мориарти какой-то… — Турецкий уже руками удерживал веки, которые норовили захлопнуться. Сознание функционировало вне его засыпающего тела.

— Мориарти таки помер, а Мефистофели… они бессмертны! — откликнулся Грязнов.

— Славка! За это надо выпить. Нали… — договорить он не смог. Прямо со стаканом в руке «важняк» заснул за собственным столом, что, впрочем, случалось с ним нередко.

Турецкий проснулся от острого запаха кофе. Он лежал на раскладушке в своем кабинете и, хоть убей, не помнил, почему спит на работе. Он был раздет и укрыт незнакомым пледом. На стуле у изголовья: чашка с кофе, стакан с растворяющейся таблеткой, очевидно, аспирина и совершенно новая, прямо в упаковке, белая рубашка. Костюм отсутствовал, ботинки тоже.

Он медленно переводил взгляд с одного предмета на другой. Быстро делать это не представлялось возможным, ибо голова гудела, как царь-колокол, который, впрочем, так никогда и не загудел. Точно! А они вчера, кажется, загудели… Кажется, со Славкой… И еще с каким-то Мефистофелем. Стараясь не делать резких движений, Турецкий встал и осторожно отправился на поиски одежды. В дверь заглянула Маргарита.

— Ой! — Они вскрикнули одновременно. Маргарита, мгновенно покраснев, захлопнула дверь с той стороны, а Турецкий, сам не ожидавший от себя такой прыти, еще быстрее снова оказался на раскладушке с пледом, натянутым до подбородка.

«Чего это я так застеснялся? — сам себя спрашивал он и не находил ответа. — Подумаешь, мужик в одних плавках и… — заглянул он под плед… — носках идет по собственному кабинету. А она-то чего так застеснялась?» Турецкий поймал себя на мысли, что впервые подумал о Маргарите как о женщине. А она же оч-ч-чень даже ничего. И краснеет так соблазнительно…

От выпитого аспирина в голове начало понемногу проясняться, и он предпринял новую вылазку. Костюм оказался там, где ему и положено было бы быть — в шкафу, аккуратно развешанный на плечиках. Ботинки стояли там же.

Раздался осторожный стук в дверь.

— Войдите, — позволил Турецкий. Он был еще голый по пояс, но по крайней мере в брюках.

Маргарита осторожно просунула голову в дверь и, только убедившись, что шеф в более или менее пристойном виде, вошла.

— А где моя рубашка? — как ни в чем не бывало справился Турецкий, как будто он ночевал тут ежедневно и ежедневно его одежду убирала в шкаф Маргарита.

— Ее Ирина Генриховна забрала…

Турецкий икнул и вылезающими из орбит глазами уставился на честное лицо Маргариты.

— Кто?!

— Ирина Генриховна. Ей Вячеслав Иванович вчера позвонил и сказал, что у вас срочное совещание и, возможно, вы дома не появитесь. А потом она приехала — вы уже спали. Вячеслав Иванович ей все объяснил, а рубашку она забрала, сказала, что в такой старшему следователю по особо важным делам ходить стыдно.

— И?

— Она правда была грязная. А поскольку другую она не захватила, я сбегала в универмаг и купила вам новую. Вот.

— Это все? — Турецкий спросил осторожно, справедливо подозревая, что Маргарита несколько смягчает вчерашние события. А Ирка, ну хороша. Отомстила. Хорош бы он был в костюме и с галстуком на голую шею.

— Через… — взглянула Маргарита на часы, — семь минут у вас совещание у Меркулова. Вячеслав Иванович звонил, он тоже приедет, сказал, что пригласил Попова от вашего имени и что у него важное сообщение.

— Свинья! — ругнулся Турецкий и тут же, заметив, как Маргарита снова начинает краснеть, исправился: — Это я про Грязнова.

За семь минут Турецкий едва успел умыться и допить кофе. Голова больше не гудела, теперь она звенела пустотой. Жизненно необходим был душ.

Попов не появился, и Турецкий был рад уже этому. Грязнов как всегда задерживался.

— Радуйтесь, коллеги, я пришел, — с порога бросил Слава и не думая извиняться за десятиминутное опоздание. Он театральным жестом извлек из портфеля папку, бесцеремонно сдвинув Турецкого вместе со стулом, извлек из его стола магнитофон и, наконец усевшись, обвел аудиторию орлиным взором, убеждаясь, что является центром всеобщего внимания.

— Не умаляя своих заслуг, признаюсь, что это, — ткнул он пальцем в какую-то бумажку, — попало ко мне совершенно случайно. В 88-е отделение приперся здоровый бугай по фамилии Кобазев с синяками, справкой из больницы, что ему нанесены тяжкие телесные повреждения, и заявлением на свою жену, которая так по-зверски с ним обошлась. Цитирую заявление:

«4 сентября в 21:20 я вышел в подъезд собственного дома с мусорным ведром, направляясь к мусоросборнику, расположенному во дворе нашего дома. На площадке четвертого этажа двое бандитов в масках, угрожая мне пистолетом, заставили войти в квартиру номер 56, где оглушили меня ударом по голове, а затем связали. На бандитах была милицейская форма. Моя жена выдвинула совершенно беспочвенные обвинения в измене и вызвала милицию. Наряд испугал бандитов, и те скрылись в неизвестном направлении. Жена, не поверив моему правдивому рассказу о похищении, избила меня с применением тяжелых тупых предметов. Бандитов, которых она сама видела, присутствуя при взломе милицией двери квартиры номер 56, она назвала моими сообщниками, которые в сговоре со мной занимались с проживающей в данной квартире гражданкой Неждановой сексом в извращенной форме (для чего якобы нас и связали)».

Грязнов отложил заявление и продолжил:

— Беседовал с ним хоть и молодой, но весьма неглупый парнишка. Мог бы спустить на тормозах, но не стал. Сходил на место, посмотрел, расспросил соседей. В результате дело перекочевало ко мне, и не напрасно. Предлагаю уважаемой аудитории прослушать пленку, на которой запечатлен допрос свидетельницы, кстати, той самой вдовы, из-за которой весь сыр-бор и в квартире которой в тот памятный вечер обосновались злодеи. Кстати, великолепный экземпляр эта вдовушка — блондиночка, нестарая, ножки метра полтора…

Не почувствовав заинтересованности коллег живописанием женских прелестей, Грязнов оборвал себя на полуслове и включил магнитофон.

«Грязнов. Расскажите о насильственных действиях, совершенных в отношении вас.