– Это чтобы немчуру ослепить, – кричит наводчик. И правда, еще 4–5 беглых, и вражеская пушка захлебнулась. Морячки бросились вперед. Слышим стук в дверцу самоходки, офицер морской пехоты благодарит с довольной улыбкой:

– Ловко заткнули ему пасть.

После того как мы прямой наводкой уничтожили орудие, был еще пулемет, три дома с засевшими автоматчиками, ячейки с противотанковыми ружьями. За этот бой командир 5-й гвардейской Новороссийской танковой бригады наградил наш экипаж орденами и медалями. Я был награжден орденом Красной Звезды.

16 сентября Новороссийск освободили. Выполнив задачу, наша вторая батарея СУ-76, израсходовав боеприпасы и горючее, сосредоточилась на склоне одной из высоток окраины города. Две установки направились в ремонт, наша, с позывными «Дон», выведена из боя преследования, пополняем боекомплект снарядов, заправляемся горючим. Обслуживание заняло немного времени, тыловые службы стали действовать оперативно, быстро и точно. Война жучит, война и научит. Навели порядок в самоходке, пообедали, к бою готовы, экипаж в сборе, ждем приказа. Мало самоходок полка пошло на передний край, даже двух батарей не укомплектовали. Потери пехоты в Новороссийске за эти дни такие, что вот-вот комполка вызовет на передний край, опять в бой.

– Сделал дело, гуляй смело, – говорит Шустеров, берет книгу М. Шолохова «Тихий Дон», поудобнее устраивается позади самоходки, собираясь чтением заполнить время отдыха.

– Вот бы вздремнуть часика по три на каждого, – позевывая, недвусмысленно высказывает пожелание механик-водитель сержант Павел Хижняк, добавляет:

– Голова гудэ, як киевский колокол.

– Тебе что-о! Посидел бы на нашем месте, у казенки орудия. Вот где гром-гроза при каждом выстреле. Только за вчерашний день их было больше сотни. Не знаю, крупные ли дырочки в барабанных перепонках. Но то, что они уже дырявые – факт, мне врач давеча сказала, – вступил в разговор Святкин.

– Вздремнуть можно, – говорю, – правда, по три часика на каждого вряд ли придется. Пока отдыхайте, я спать не буду.

Хижняк приглашает Святкина в ровик под самоходкой, там спокойнее, вроде как укрытие от шальных снарядов.

– Береженого Бог бережет, – говорит он заряжающему.

– Только не галдите, верующие нашлись, – выговаривает Хижняку Шустеров, продолжая, – на Бога надейся, сам не плошай, вернее будет.

Василию, как и мне, не спится, не прошло напряжение от боев за Новороссийск, трудно подсчитать, сколько раз подвергались смертельной опасности, можно сказать все дни и ночи, ежечасно, ежеминутно. Смерть четырежды была в глазах, страх хозяйничал, как дома, чем немцев побороли, не знаем. Был поединок с пушкой, преградившей своими осколками путь наступавшим малоземельцам, отражение двух контратак противника, когда огонь приходилось вести под шквалом разрывов немецких мин и снарядов, не просто прямой наводкой, а прямо-таки в упор, до последнего снаряда, до крайней возможности. Последний боеприпас для артиллериста страшное дело, после него выходи из самоходки, защищай себя и ее автоматом, гранатой, кинжалом. Успокаивало лишь то, что враг изгнан из города, в развалинах, воронках и траншеях нашли себе конец немецкие вояки, чьи зловонные трупы еще валяются в пыли, в лужах их собственной крови, под несметными полчищами иссиня-черных трупных мух.

Шустерову было ясно, что чтение книги, даже письмо жене, его любимый отдых, сегодня не получатся, заводит, вызывает на разговор:

– Лейтенант, почему цари придумали здесь город поставить, ни подъехать, ни подойти.

– Зато подплыть легко, смотри, какая бухта.

– Только что бухта…

– А Ленинград твой – болота кругом, наводнения.

– Так то Ленинград. Окно в Европу!

– Здесь Новороссийск, окно в Азию, в Европу, в мир.

– Я и не подумал. Давно этот город строился, раньше Петербурга?

– Нет, позже, попервости, в Петровские времена, тут была турецкая крепость. Наши ее разгромили в 1812 году. Новороссийск основан при Николае I в 1838 году. Постепенно стал крупным городом, крепостью и портом.

– Я думал, вечно русским был. Во время Севастопольской войны кто владел?

– В Крымскую войну Новороссийск проявил себя часовым на рубежах Родины. История у него богатая и особенная. Здесь решались задачи особой значимости.

– Флот тут был затоплен, забыли? – подает голос из-под самоходки Святкин, оказывается, не спал, слушал разговор.

Я продолжаю внезапно возникшую политинформацию:

– В июне 1918 года здесь, в Цемесской бухте, моряки предпочли гибель кораблей позорной жизни в плену. Они затопили часть Черноморского флота, чтобы он не попал в руки кайзеровской Германии. 25 лет разъединяют два немецких вероломства на нашей земле. Вся история Германии – это разбой и глумление над соседними народами. История превращения страны и народа в нацию вооруженных разбойников. Этим городом в 1942 году поперхнулся Гитлер. Ухватился, пытался проглотить, не смог. Целый год длилось боевое противостояние наших войск и немецко-румынских. Тот домик видишь? Он стал занозой в глазу гитлеровцев. Враг был остановлен у цементного завода «Октябрь». Отсюда наши войска пошли в наступление. Малая Земля была особенной, 225 дней и ночей моряки-десантники под командованием Цезаря Куникова удерживали плацдарм. Есть ли такая земля в Европе, Африке и Америке? Приятно, что наша славная самоходочка своими гусеницами, своим огнем оставила след в истории Новороссийска!

Святкин выкарабкался из-под машины, подсел ко мне, лукаво посматривая, спрашивает:

– Лейтенант, признайся, здорово напугался, когда румын чуть не укокошил?

– Напугался, Леня. Как опередил своим выстрелом, не представляю. Век буду благодарить свой ТТ, он меня спас.

– Я не мог выстрелить, засмотрелся в подвал, а вражина из-под лестницы вылез.

– Что об этом говорить, спасли быстрота в открытии огня, тренировка. Больше пота в учениях, меньше крови в бою.

– Не успел он упасть, как я тоже всадил очередь. Не испугался, а разозлился. Вот гад, не поднял руки, не сдался, хотел командира убить. Знаете, когда по-настоящему убоялся?

– Лучше скажи, когда ты не трусил, – состроил подсмешку Шустеров.

– Помнишь вторую контратаку немцев, когда ворвались на первый этаж? Если бы не ты, ей-богу драпанул, орешь, как оглашенный: давай, давай, быстрее.

– Зря пугался, дом был в руках куниковцев. Я не думал уводить самоходку с огневой позиции. Самая критическая обстановка сложилась при первой контратаке, утром. Когда звездочку снесло взрывом, машина осталась на одной гусенице. Немец лавой идет, бить нечем, снаряды на исходе. Оставалось брать гранаты, автоматы, защищать самоходку.

– Я не боялся, рядом траншеи. Из самоходки бегом в окопы, догоняй наших, – сдуру ляпнул незадачливый вояка.

Шустеров прищемил хвост заряжающему: