Через три года Чабукиани перенес балет «Отелло» на сцену Кировского театра, но без него, без его страстности, одержимости, с которой он отдавался каждой роли, этот спектакль существовать не смог. Фрагменты этого спектакля были сняты на пленку, и сегодня можно увидеть совершенно сложенную фигуру танцовщика удивительной красоты в белом развевающемся плаще. В этой партии он полуобнажен, тело покрыто черным гримом, он танцует свою удивительную вариацию, пальцы его рук нервно напряжены, и все его существо наполнено такой энергией, что даже в записи ощущается это напряжение. Трудно даже представить, что испытывали зрители в зале, которые были свидетелями этого исполнения.

Знаменитый мавританский танец Чабукиани станцевал и на своем 75-летнем юбилее. Это был уже больной, усталый человек, и танцевал он в обычном костюме. Он просто встал и начал припоминать движения монолога Отелло, но в этом эскизе было все – и радость победы, и любовь, и экстаз страсти, и жгучая ревность.

В Тбилиси Чабукиани долго занимался преподаванием. С 1950 года, когда возглавил хореографическое училище, он каждый день вел урок классического танца. Но тот героический дух, с которым он выходил на сцену, не распространялся на умение Чабукиани бороться и быть таким героем в жизни. В Тбилиси он возглавлял театр, руководил училищем, создал балетмейстерское отделение в театральном институте, занимал общественные посты, и кому-то наверху стало казаться, что Чабукиани слишком много…

В 1973 году министр культуры предложил Чабукиани поставить спектакль на его музыку. Вахтанг отказался – он был занят идеей постановки балета «Фауст». Тогда Чабукиани сняли со всех должностей, как не справившегося с нагрузкой. И народный артист СССР, четырежды лауреат Госпремии остался только лишь педагогом в училище. Для танцовщика его поколения остаться только на преподавательской деятельности – это значит еще и остаться на грани нищеты. Вдобавок на него обрушился поток несправедливых обвинений: якобы он хозяйничал в грузинском балете, его обвиняют в пожаре, случившемся в театре. Но Вахтанг Михайлович ежедневно приходил в училище и занимался с молодым поколением. Среди его учеников были Ирма Ниорадзе и Игорь Зеленский, который сделал международную карьеру и один из немногих вслед за Андрисом Лиепой и Ниной Ананиашвили танцевал в труппе Нью-Йорк Сити балета.

Чабукиани пытался работать даже в Киевском балете на льду – ставил и вел там балетные классы.

Но годы брали свое: он все больше болел, стал плохо ходить и уже не мог вести класс в училище. В 82 года Вахтанга Михайловича Чабукиани не стало. Он умер в своей тбилисской квартире, почти одинокий. Проститься с ним собралось очень много народа. Он ушел из жизни в родном Тбилиси, где начиналась его сказка, когда из его рук деревянную игрушку купила балерина, увидевшая в этом мальчике легенду – выдающегося танцовщика, имя которого никогда не будет стерто из истории мирового балета.

А тбилисский балет, родоначальником которого стал Вахтанг Михайлович Чабукиани, существует и признан во всем мире, и сегодня его возглавляет Нина Ананиашвили.

Имя балетмейстера Александра Алексеевича Горского по праву можно связать с такими понятиями, как «московский балет», «московская балетная школа» и «московская манера танца». Недолгая жизнь его стала новой эпохой для Большого театра – эпохой Горского. Приехавший из Петербурга в Москву, чтобы собрать и воспитать труппу, сделать для нее новый репертуар, Горский в Большом театре поставил свой лучший главный балет – «Дон Кихот» Людвига Минкуса. Этот спектакль не покидает афишу Большого театра с начала двадцатого века, и его по праву можно назвать визитной карточкой Большого театра. С удовольствием отмечу, что лучше, чем в Большом, его не танцуют нигде. По глубине, по сути, по гармоничному соединению классических и характерных танцев «Дон Кихот» – это балет Большого театра.

Удивительно, рассказывая о личности Александра Алексеевича Горского, я чувствую, как близка мне эта тема. Александр Горский похоронен в Москве, на Ваганьковском кладбище. Там в 1989 году был похоронен наш отец. Однажды оглянувшись вокруг, мы поняли, что они совершенно рядом: два человека, влюбленных в профессию Балет – хореограф Александр Горский и танцовщик Марис Лиепа, несмотря на то, что их разделяет долгое временное пространство. А первый балет, который мой отец станцевал на сцене Большого театра, был именно «Дон Кихот».

Родился Горский под Петербургом, недалеко от Стрельны, в 1871 году. Его отец служил бухгалтером в торговом предприятии и зарабатывал достаточно, чтобы его семья, в которой было двое детей – сын Сашенька и дочь, существовала безбедно. Сам Алексей Александрович в свободное от работы время увлеченно занимается совершенно необычным для мужчины делом – вышивает шелком, причем делает это с такой любовью, что даже пишет об этом статьи. И вышивает не узоры и виньетки, он вышивает картины, создает настоящие портреты шелком. Например, одну из его работ – портрет Пушкина – приобретают для Зимнего дворца, другую работу приобретает Итальянское собрание. Сын подолгу стоит рядом с отцом, смотрит, как он работает иглой, сколько требуется усидчивости, прилежания, терпения для того, чтобы создать настоящую картину из шелка. То ли впечатление от этой кропотливой работы сыграло свою роль, то ли маленький Саша унаследовал удивительное терпение и трудоспособность от отца, но это качество станет ведущим в его творческой судьбе.

В пять лет Сашеньку с сестрой мама привела в театр на оперу «Аида», которая совершенно поразила их, и дома брат и сестра пытались повторить то, что они видели на сцене.

Когда ему исполнилось восемь лет, родители решили отдать его в коммерческое училище, правда, их беспокоило здоровье сына – мальчик болезненный, нервный. Учиться нужно было и сестре, она была младше брата на два года и мечтала стать артисткой Тогда мама привезла дочку в Петербург, в театральное училище, а сына взяла с собой за компанию. Оказавшись в стенах балетной школы, мальчик – стройный, голубоглазый, белокурый, – привлек внимание инспекторов и педагогов.

Так Саша Горский случайно попал в балетную школу, причем его сразу взяли на казенный счет. Мальчик быстро привык к строгому распорядку, вошел в ритм занятий. Он относился ко всему ответственно, сосредоточенно, как ему самому казалось – по-особенному бережно носил темно-синюю форму с двумя вышитыми на лацканах лирами. В то время воспитанников обучали игре на скрипке, а Сашенька вдобавок сам учился играть на фортепиано. Он также заинтересовался системой записи танцев Степанова. Помню, когда мой брат Андрис в рамках проекта «Русские сезоны – XXI век» взялся возобновить балет «Болеро», в Россию приехала дочь Брониславы Нижинской – Натали и привезла тетрадь с записью хореографии, сделанной рукой самой Брониславы Фоминичны. Это был не только настоящий ребус, который мы расшифровывали, но и уникальная возможность восстановить хореографию балета в оригинале – такой, какой она была придумана хореографом. А интерес Саши Горского к записи танцев очень поможет ему в будущем, на его балетмейстерском поприще. Но пока он был учеником, на него обратил внимание сам мэтр – Мариус Иванович Петипа, который совмещал работу в театре с преподаванием в школе.