реакция была не удивительна, но все равно в груди что-то екнуло, а перед глазами всплыла картина, когда Максим прижимал и целовал ее.

- Страхую. - Попытался скрыть за шуткой свой порыв парень.

- Может, ты меня еще канатом обмотаешь? - Она даже не пыталась скрыть свое раздражение и это начало слегка злить Марса.

- Ладно, я слезаю, так что страховать меня больше не надо, - сказала девушка, выбросив сигарету.

Хоть ему и не хотелось выпускать ее из объятий, но он все же отступил, а потом помог спуститься ей на пол.

Посмотрев еще один фильм, за смыслом которым Марс опять не следил, он отвез девушку домой, предупредил, что завтра за ней заедет и уже хотел попрощаться и ухать, как она вдруг прильнула к нему и поцеловала.

Ее губы были мягкими и требовательными, а поцелуй отдавал горечью из-за сигарет. Марс почувствовал, как желание большего волной накрывает его, поэтому поспешно отпрянул, понимая, что если поцелуй продолжиться, то закончиться все на заднем сидении машины.

 Успокоиться он не мог долго. Даже холодный душ не спас, потому что в голове все всплывали и выплывали мысли о мягких губах и игривом языке Лены.

А еще Марс впервые испытал стыд, ведь это было лишь его задание, в то время, как девушка, по видимому, начала испытывать у нему чувства. И хоть эта и была его главная цель, но чувствовал он себя при этом последней сволочь.

Когда он вернулся в свою комнату, то взглянул на телефон и увидел, что ему пришло смс от Лены.

С тревогой открыв его, Марс вчитался в следующее предложение:

 "Что ты от меня хочешь?"

Если бы Лена только узнала его истинные мотивы, то, наверное, уехала бы в другую страну, сменив фамилию и внешность.

Присев на кровать, он набрал в строке: "Я хочу, чтоб ты оказалась одной из нас!", затем стер написанное и со всей силы кинул телефон в стену. На стук в его комнату влетел встревоженный Эллай.

- Что случилось?!

Марс поднял на друга печальный взгляд и спросил:

- Как ты так можешь?

Эллай перевел взгляд с разбитого телефона на парня, пожал плечами и признался:

- Сказать по правде, я после нее, стал относиться ко всем женщинам, как к вещам. Невозможно начать испытывать любовь к, скажем, бутылке минералки. Они стали для меня лишь вещью, которую я использую и не больше. Вот и все.

Марс грустно усмехнулся. Этот ответ ему ничем не помог, так как начать относиться к Лене, как к вещи он уже точно не сможет.

Елена

В моей лечебнице, помимо людей, обитал еще старый кот породы "дворовой". Он был худой и длинный, как сосиска, с черной, короткой, но мягкой шерстью в белых носочках, с белым пузиком, несколькими белыми пятнами на морде и вечно подрытыми ушами. Притом каждый обитатель лечебницы называл кота по-своему. Макс звал его Черт, мама - Черныш, Гриша - Блохастый, Ирка - Мун (в честь кота из аниме "Шепотом Сердца, хотя из анимешного кота можно было слепить два наших), бабушка - Васька (хотя у нее все коты были Васьки, а собаки Каштаны), Леша - Скотина (в хорошем расположении духа Скотинка), а я - Тушка. Кот не на одно из имен не откликался и нормально относился только ко мне и бабушке. К бабушке, потому что кормит, ко мне, потому что глажу.

Когда мы только переехали, то с нами жила еще немецкая овчарка Багира, которую сбила машина. После нее больше собак мы не заводили, потому что бабушке и так, на то время, приходилась следить за тремя любопытными "щенками". А вот кот до сих пор жил с нами в, смешно сказать, большой собачьей будке, расположенной на заднем дворе. Помимо нее там стояла застекленная беседка, которая защищала от дождя старую, прогнутую кушетку,  кресло, одну ножку которого заменил кирпич, столик с  вырезанными неровными буквами на поверхности "Гриша - скатина!" и рядом более аккуратным: "Сама Дура!" и теми же неровными: "Придурок!". Потом бабушка надавала нам по шеям и вести переписки мы перестали, но воодушевились в словесной, а стол вынесли вначале в гараж, а после постройке беседки сюда.

В холодные зимние ночи, бабушка запускала кота сюда, поэтому в кушетки уже образовалась довольно приличная ямка, в которой он любил спать, свернувшись. Сейчас эту ямку занимала моя задница, а кот блаженствовал на моих ногах, растянувшись во всю длину и мурлыкав, выпиваясь в халат на коленках когтями.

Я курила по счету уже пятую сигарету, гипнотизируя взглядом телефон. Тот оставался к моим потугам равнодушным и ответ от Соколова все не приходил.

То что кто-то из домочадцем могут увидеть меня с сигаретой, я не боялась. Курить я начала в девятом классе, при возвращении домой закусывая с одноклассницами запах сигарет хвоей. Только в этом году я узнала от своей тети Светы, что родаки прекрасно об этом знали и постоянно ей с хохотом рассказывали, как я приходила домой и от меня, помимо сигарет, пахло еще хвоей. Я тогда жутко разозлилась, так как туйка была не самым изысканным деликатесом на свете. Где-то через пол года, как я начала курить, родаки мне заявили прямо, что знают о моей пагубной привычки. Я думала мне кранты и конец света близок, но они мне сказали, что если я хочу курить - то могу не шифроваться по кустам и стали выделять мне деньги на хорошие сигареты, а не на дешевое фуфло. Наверное, их отношении сказывалось тем, что они курила сами, да и в воспитании детей они были не строгими и довольно понятливыми. А еще все дело было в том, что Макс рос в семье военных, точнее, как он не редко шутил: выживал. Из-за своей любви к фентези и увлечением ролевыми играми он не слишком ладил с отцом, братом и матерью, которые просто не могли понять его стиль жизни. Макс рассказывал, что его отец не раз сбривал его под ноль, так как он носил длинные волосы. Перестал общаться он со своей семьей, когда вместо армии, поступил учиться в университет. За все годы нашего совместно проживания я видела его родителей и брата всего пару раз, хотя мы и жили в одном городе. И если его мать и брат еще более менее вежливо с нами общались в эти встречи, то отец вел себя грубо и холодно. Для него успешная карьера сына была не великий