– Классно! – воскликнули девушки хором. Завьялова горделиво оглядела всех, словно подруга была ее личным сокровищем.

А Полушкина спросила:

– Я слышала, что такое бывает, но никак не могла представить. Но как?..

Тогда Вера Алексеевна Лученко с заговорщицким видом поведала им, что умеет «прочитывать» людей как книгу. Что лицо всякого человека рассказывает о неких своих тайнах, сообщает о прожитых годах и проблемах – а впрочем, и о радостях тоже. В каждом лице есть своя собственная магия линий, внутренняя музыка и уникальность выражений. Все это является намеками и сообщениями, каждый взгляд приглашает к игре в угадайку. Чуть сузились зрачки, слегка дернулась бровь, язык облизнул губы, появилась складка у носа… Это обязательно имеет свое значение, вот так вот.

Девочки были так восхищены, что завели разговор о фейс-контроле – дескать, Вера Алексеевна просто рождена для него. «Что это такое?» – спросила Вера для поддержания контакта и получила оживленное разъяснение: отфильтровывание публики при входе на тусу, чтобы ни один баран не помешал никому комфортно напиваться и танцевать до упаду. Потому что потенциальных хамов, дебоширов, жаждущих дать кому-нибудь в дыню и попросту несовершеннолетних придурков всегда предостаточно. Вот вы готовились весь вечер, предвкушали расколбас, а тут какой-нибудь разгоряченный чилдрэн тянет свои ручонки…

Под этот своеобразный щебет девочки, забыв о страхе, легко дали себя уговорить на некоторую авантюру. А Вера и Лида прошли в музыкальный салон, находившийся дверь в дверь с большим залом, где снимали шоу.

– Владлен! – позвала Лида Савчука. – Ты знаком с Верой Алексеевной?

Слегка выпивший и расстроенный телекумир подрастерял значительную часть своей обворожительности. Он ответил чуть замедленно:

– Не имел счастья. Мне только намекнул этот наш бульдогоподобный мэтр режиссуры, что твоя приятельница будет нам чем-то помогать. Но чем можно помочь, когда Машку уже не спасти, а здоровым врач не нужен? Да что ж это такое! Молодая красивая девочка, кому она могла помешать?!

– Куш велик! Автомобиль! – подлила масла в огонь Лида.

– Да ты с ума сошла! Девчонки, понятно, ревнуют друг дружку, завидуют, но чтоб убить?

– Владлен, а вы пошли в программу из-за денег? – Вера с интересом смотрела на артиста.

– Честно? Да, из-за них, любимых… То есть проклятых. – Влад сладко, по-кошачьи потянулся. – А потом выяснилось, что программа еще и бешено популярна в народе. Как говорится, «думал, что женился по расчету, а оказалось – по любви». Вообразите! Я теперь на рынок могу кошелек вообще не брать. Только меня продавцы увидят, сразу давай кричать: «Эй! Влад! Подходи, я тебе вырезку лучшую дам! Слюшяй, дорогой! Вазмы апельсин, мандарын, виноград – кушяй витамины! Вах!»

Савчук вошел в образ, увлекся. Вера сказала:

– А что это вы, Влад, так не хотели приезжать в наш славный ночной клуб «Франклин»? Совесть нечиста?

Савчук поперхнулся.

– Только не говорите, что это я толкнул Машку в туалете! – воскликнул он.

– Не думаю, – задумчиво сказала Вера. – Ваши продавцы, скорее всего, делали ставки, кого вы разденете в следующей программе. Тотализатор. И расплачивались с вами продуктами, впрочем, возможно, и до денег дошло…

– Как вы об этом… Почему вы так решили? – спросил ведущий вмиг осипшим голосом.

– Признавайся, Влад! – весело воскликнула Лида. – Вера видит тебя на три метра вглубь!

И Савчук, запинаясь, рассказал, что хотел быстро смотаться на рынок, благо уже утро, и вернуть деньги тому, кто ставил на Машу. «Объяснил бы, что произошел несчастный случай. Ведь оставить их у себя без объяснений было невозможно: ребята шуток не понимают! Они не увидели бы Карпенко в следующую субботу, и тогда на рынке мне можно было бы не появляться никогда».

Вера с ним охотно согласилась.

– Но как вы догадались? – не отставал Савчук.

– Влад, у нас мало времени. Вам еще сниматься в заключительной части с финалистками! Давайте все вопросы потом, хорошо?

– Хорошо, – кисло кивнул актер. – Только какая теперь может быть съемка? И потом, разрешит ли Вячеслав продолжать, раз погибла участница?

– Карпенко не погибла, ее убили, – поправила ведущего Вера. – И Вячеслав Демьянович разрешит продолжить шоу. Сейчас я с ним поговорю.

Хозяин сидел за столиком в одиночестве, пил крепкий чай с лимоном и размышлял. Он был в некоторой растерянности. Какое-то время назад он разговаривал со своим человеком, отдавал распоряжения насчет помощи родителям Маши Карпенко. Между делом как бы вскользь заметил:

– А эта Лученко неплохой специалист. Не знаю насчет детективных способностей, но головную боль снимает.

– У кого? – спросил помощник.

– Ну как у кого?..

Голембо запнулся, в голову пришла мысль, от которой сразу стало жарко. Пальцы автоматически ослабили узел галстука.

– Григорий… Э-э… Напомни, что мы обсуждали с Лученко там, в комнате у Глеба.

Григорий привык ничему не удивляться на службе у хозяина.

– Она сказала: «Вы хотите знать, кто совершил преступление? Или вас интересуют вложенные деньги?»

– Нет, что она сказала после того как заявила, что у меня болит голова?

– Она просила вашего разрешения поговорить с участниками съемки.

– И ничего не делала?

– Вы сразу вышли.

– Так, – произнес хозяин и задумался на мгновение. – Позови ко мне Жанну.

Помощник тут же испарился. «Хорошая марионетка, – подумал о нем Голембо. – Исполнительная». Подошла Жанна.

– Слава, звал меня?

Она была все еще бледной после случившегося. Тоже отличная кукла, лучше всех. Многостаночная, всепогодная и долговечная. Каждый коллекционер кукол гордится какой-то одной в коллекции, и у Вячеслава Голембо была такая своя гордость: Жанна Клюева. Он считал ее аппаратом для исполнения определенных видов работ. Отличным, но все же аппаратом. Некоторые марионетки, почти как реальные живые создания, занимают какое-то пространство, в том числе и эмоциональное. Когда Голембо случалось уезжать, он даже скучал по своим тщательно подобранным куклам. Особенно по Жанне: она была выращенным им за долгие годы экспонатом, вещью ручной работы. Но он, конечно, никогда ей об этом не говорил.

– Сядь. Ты помнишь момент, когда я вошел в комнату к Глебу, где были ты, Лученко и Завьялова?

– Конечно, – пожала плечиком Жанна.

– И что было дальше?

– А что, у тебя действительно болела голова? Докторша не ошиблась? Бедненький, – покачала она головой.

– Не отвлекайся, – строго сказал Голембо. – Расскажи.

И его послушная марионетка, повинуясь рывку за ниточку, рассказала. Выходило, что и она не помнила момента, когда Лученко прикоснулась к нему и сняла головную боль.