И все же в ее истории были отчаянные, трагические обертона, которые иногда проходили через аналогичный опыт мужчин, но обычно там они были менее очевидны. Сегодня мы признаем вполне возможным, что существуют женщины, которые без особых физических проблем — в качестве организующей динамики своего сексуального поведения — принимают нечто близкое к мужским аттитюдам относительно сексуальности. Однако, если такие женщины существуют, Герри, конечно, не принадлежала к их числу, поскольку ее собственное поведение причиняло ей самой огромные страдания. Выяснилось, что оба ее родителя были алкоголиками, а у отца алкоголизм сочетался еще и с приступами насильственного гнева. Он сексуально домогался всех четырех дочерей в своей семье; Герри научилась быть с ним «приятной» — другими словами, она уступала его сексуальным притязаниям — для того, чтобы оградить себя и своих сестер от вероятных избиений. По одному из случаев она сообщила о своем отце чиновнику местной службы по охране детства. Когда социальный работник нанес визит в семью, ее отец сумел убедить его в том, что это все неправда; но позднее отец выместил на ней свой гнев, и она больше не предпринимала каких-либо попыток публичных жалоб.

Герри «хотела секса»: она пыталась объединить открытость новым сексуальным переживаниям с другими крайностями своей жизни. Она рано узнала, что секс давал ей определенную меру контроля над миром, где ее реальное влияние было ограниченным и проблематичным. Женщина чувствовала, что ее жизнь совершено не аутентична, и это было действительно так: она эффективно вела себя как сексуально авантюрный мужчина, не имеющий материальной поддержки, или вводила в общее употребление нормативное восприятие, которое большинство таких мужчин считают само собой разумеющимся. Она могла позвать мужчину и активно искать новых партнеров, но она не могла добиваться сексуального контакта за пределами определенного пункта с такой же легкостью, как это делают мужчины. Многие мужчины, возможно, большинство из них, все еще находят неподобающим, даже угрожающим такое поведение женщины по отношению к ним, которое похоже на то, как они сами обычно поступают. Потребность в постоянном сексуальном одобрении стала частью характера Герри, но ей было необходимо искать подтверждение этому в социальных условиях, которые контролируются мужчинами.

Природа пагубного пристрастия

Прежде чем решать, целесообразно ли оценивать поведение Герри как пагубное пристрастие к сексу, позвольте мне вернуться на более общий план и рассмотреть, что могла бы означать сама идея пагубного пристрастия. Понятие пагубного пристрастия первоначально связывалось почти всецело с химической зависимостью от алкоголя или разного рода наркотических веществ. Поскольку эта идея приобрела сугубо медицинский характер, она определялась как физическая патология: пагубное пристрастие в этом смысле относилось к состоянию организма.

Однако такое понятие маскирует тот факт, что пагубное пристрастие выражается в принудительном поведении. Даже в случае химической зависимости пагубное пристрастие де-факто измеряется с точки зрения последствий этой привычки для контроля индивида над собой плюс трудности отказа от этой привычки.

Вся социальная жизнь сущностным образом рутинизирована: мы обладаем определенным представлением о тех регулярных способах деятельности, которые мы повторяем изо дня в день и которые формируют наши индивидуальные жизни, равно как и воспроизводят более крупные институты, в которые вносит свой вклад и наше собственное поведение. Но такие рутины — это еще не все. Крейг Наккен проводит довольно интересный ряд существенных различий между паттернами действия, привычками, принуждениями и пагубными пристрастиями[109].

Паттерн — это просто рутина, помогающая упорядочить ежедневную жизнь, но к которой индивид может прибегать только в тех случаях, когда он в этом нуждается. Так, кто-то может прогуливать собаку главным образом утром, но может, если возникает необходимость, перенести это на вечер. Привычка — это психологически более связанная форма повторяющегося поведения, нежели паттерн; для того чтобы изменить или сломать ее, требуется отчетливое усилие. Привычная деятельность часто описывается с помощью слова «всегда» — «Я всегда обедаю в восемь часов вечера».

Принуждение — это форма такого поведения, которое индивиду очень трудно или невозможно остановить усилием воли в одиночку, прекращение которого порождает напряжение. Принуждения обычно принимают форму стереотипных личных ритуалов, таких, например, когда индивид, для того чтобы почувствовать себя чистым, должен умываться сорок или пятьдесят раз в день. Принудительное поведение ассоциируется с ощущением потери контроля над собой; кто-то может выполнять ритуальные действия в состоянии, подобном трансу. Если ими не удается заниматься, это вызывает приступ беспокойства.

Пагубные пристрастия принудительны, но это не второстепенные ритуалы; они окрашивают собою значительные сферы жизни индивида. Пагубное пристрастие включает в себя каждый из только что упомянутых аспектов поведения и что-то еще сверх того. Оно может быть определено как паттернизованная привычка, в которую вовлекаются принудительным образом, отход от которой порождает неуправляемое беспокойство. Пагубные привычки обеспечивают индивиду источник комфорта, смягчая беспокойство, но это переживание всегда более или менее скоротечно[110].

Все пагубные пристрастия носят сущностно наркотический характер, но химическое воздействие, если оно имеется, не является сущностным элементом этого опыта.

Некоторые из специфических характеристик пагубных пристрастий таковы.

1. Наличие «высшей точки». Высшая точка — это то, чего индивиды добиваются, когда они ищут, выражаясь языком Эрвина Гоффмана, того пункта, где происходит действие[111] — переживание, отделенное от обычных, земных характеристик повседневной жизни.

Это кратковременное чувство Приподнятого настроения, которым личность наслаждается, когда продуцируется «специальное» ощущение — момент облегчения. Высшая точка иногда, хотя и не всегда, представляет собою чувство триумфа, равно как и релаксации. До развития процесса пагубного пристрастия высшая точка являет собою по своему существу результат некого вознаграждения. Однако когда устанавливается аддиктивный (Addictive (от addiction — пагубное пристрастие) — примеч. перев.) паттерн, элемент облегчения преобладает над родовыми характеристиками каких бы то ни было включенных в этот процесс ощущений.

2. «Фиксация». Когда личность испытывает пагубное пристрастие к специфическому переживанию или форме поведения, стремление достичь высшей точки переводится в потребность на уровне фиксации. Фиксация ослабляет беспокойство и вводит индивида в наркотическую фазу пагубного пристрастия. Фиксация психологически необходима, но раньше или позже она сменяется депрессией и ощущением пустоты; и цикл начинается заново.