Вдруг Аджи с реактивной скоростью вылетел из волн, разбрасывая радужные капли. Понёсся прямо на меня и с ухарским воплем прыгнул. Метра на три в высоту. Узри это кто-нибудь посторонний, решил бы, что мне сейчас придёт конец. Но видела это только Лимар. Она засмеялась.

Тень мелькнула и рухнула на меня.

Двести килограмм брони и лезвий замерли сантиметрах в десяти от моего тела. Аджи пришпилил меня собой к песку. И радостно пискнул.

— Фу! — сказала я сердито. — Слюни подбери!

Аджи не обиделся и перекатился на спину, попутно сграбастав меня в костистые объятия.

— Это любовь! — сказала Лимар философски.

— Это детство под хвостом играет! — мрачно ответила я и стала на Аджи шипеть.

Наш первый заброс. Проверенный и безопасный. В сущности, тренировочный. Никакой особой надобности в нём для командования не было. Всего лишь первое чувство «боевой» обстановки для новичков. Безлюдная Терра-8. Совсем недавно, на практике, я клялась Даниэле, что Аджи неуправляем. А прыгнуть ему на спину во время рывка так, чтобы не заставлять его сбрасывать скорость, невозможно в принципе. И вопила, что он постоянно пихает меня своей башкой, скотина, чтоб я упала…

Совсем недавно.

Вот и всё.

Мне дали шанс. И никто не виноват, что так получилось. И проклинать остаётся разве что Хейнрри и Экмена, — а они оба мертвы.

Меня нашёл Дитрих. Уже стемнело, но он шёл по лесу без фонаря. Я сидела, привалившись к дереву, и смотрела на море. Холодный ветер. Облака. Я замёрзла. Всё время собиралась встать, но не вставала. Мастер ничего мне не сказал. Надел на меня свою куртку и увёл.

— Я понимаю, что ты расстроена, Янина, — сказал он, когда Кесума, горестно покачивая головой, поставила передо мной чай и блюдо с домашними пирожками. Я была не первой, кого настиг подобный удар, и они знали, что делать. Не стали зажигать верхний свет; горела одна настольная лампа. — Но ведь жизнь не кончена. Не надо так переживать. Ты экстрим-оператор.

Уже нет.

— Есть же питомник на Древней Земле.

Я отпила чаю, обожглась и закашлялась.

— Нет, — хрипло ответила я. Потрогала болезненным языком облезающее из-за кипятка нёбо. — Нет питомника на Древней Земле.

Дитрих вздрогнул.

— Ты о чём?

Уже всё равно. Я казнена много лет назад. Я — то, что осталось после казни. И меня скоро устранят. У меня не было сил притворяться. С этими людьми я знакома несколько часов. Мой контакт с ними исключительно делового характера. Я не должна им ничего говорить. Не имею права. Но мне так нужно, чтобы меня хоть кто-нибудь пожалел…

— Меня зовут Янина Хенце, — сказала я. — У меня специальный сертификат.

Кесума замерла с тарелкой бутербродов в руках. Дитрих опустил глаза.

Больше ничего не понадобилось говорить.

Они молчали несколько минут. Потом Дитрих поймал мой взгляд. Сплёл пальцы. На высоких австрийских скулах играли желваки.

— Подожди умирать, — сказал он и жёстко усмехнулся.

Конечно, они знали. Они помнили, кто такая Янина Хенце. Моя история задевала и их тоже. Они поняли, что означает мой специальный сертификат и почему мне нельзя на Древнюю Землю. Это совсем несложная загадка. Я бы на их месте тоже поняла.

Но они не стали мне сочувствовать. Я удивилась. Я не предполагала, что кто-то вдруг станет действовать ради меня, без всякой логической причины. Я не так наивна, чтобы надеяться.

— Ты ешь давай, — хладнокровно ответила Кесума.

— Это касается меня впрямую, — ответил Дитрих. И объяснил.

Он был старшим консультантом во время судебного процесса. Он вынес заключение о том, что моё оружие действовало помимо моей воли и без моего приказа. И все пять экспертов поставили внизу свои подписи.

Меня должны были оправдать.

Но прокурор оказался мастером своего дела. Был слишком хорош. Лучше, чем надо. Сверх меры.

Убийственно.

Я сидела, жевала и смотрела, как Дитрих размышляет. Его лицо окаменело, взгляд медленно бродил по тесной кухоньке. В своих браслетах он был похож на древнего германского воина. Кесума включила полный свет.

— Мы могли бы тебя зачислить в штат, — сказала она. — Хоть кем. Года через два подрастут нынешние пострелята. И может, тогда. Но что ты отпишешь в Центр? — Она помолчала и добавила, приподняв брови. — В конце концов, ну не идиоты же они там, должны отнестись…

И замолкла. Вспомнила, должно быть, как её собирались бросить на растерзание ррит. Завидую бабушке Кесси. До таких лет сохранить веру в то, что не идиоты и должны отнестись.

— Янина, — заговорил Дитрих. — Как погиб Аджи?

— Он не погиб.

Мастер изумлённо вскинулся.

— Это как?!

И я рассказала. Про Фронтир и Ррит Кадару, сафари на ррит, про опыты. Про наш последний отчаянный рывок сквозь пустыню. Дитрих слушал, и движения его пальцев становились всё более нервными.

— Так ты общалась с самкой?

— Да.

— Ты её контролировала?

— Я её просила.

— Ты давала ей направление на цель?

Я на мгновение задумалась.

— Иногда да, иногда нет. Но она действовала в соответствии с заученными элементами.

Мастер потёр лоб.

— Так ты с ней разговаривала? Ты разговаривала с ней, когда метаморфоз уже полностью завершился?

— Когда самка ложится на яйца, это считается полным метаморфозом?

Дитрих посмотрел на меня расширенными глазами. Мне показалось, с почтением.

— Ты хочешь сказать, что просто говорила с ней вслух? — уточнил он.

Это начало меня забавлять.

— Нет. Обычный контакт. Мыслеобразы, эмоции, простые фразы.

— Ничего себе! — ахнула Кесума, прижав ладонь к щеке.

— Н-да, — сказал Дитрих, встал и отошёл к окну. — Н-да, — он достал пачку и закурил.

— А в чём дело?

Дитрих сделал затяжку.

— Вообще-то всегда считалось, что женщины не в состоянии входить в телепатический контакт с самками нукт, — сказал он, не глядя на меня. — Считалось, такой парадокс. Объяснялось какими-то загогулинами в биотоках мозга, хотя приличной теории не было. Н-да. Я всегда подозревал что-то в этом духе.

— Может, это оттого, что он всё-таки мой Аджи?

— Может. Долгий опыт общения. Привязанность. Вообще-то я предполагал, что это вопрос желания самих нукт. Как и выбор ими оператора.

— И… что?

— Я думаю, что для тебя это хорошо, — ровно сказал мастер. — Хотя не думаю, что это хорошо в принципе. Я боюсь, что командование возьмёт твой случай на вооружение.